6

Человеческое сердце ещё

не выразило себя полностью <…>

мы никогда ещё не постигали

и даже не понимали степени его сил.

Е.П.Блаватская

Философия сердца ― это исторически сложившаяся в духовном пространстве России концепция целостности человеческого существа на основе глубоких идей о сердце, сосредоточенных на морально-духовном аспекте личности, которые исследуют зерно, корни человеческого «Я» и связывают устройство Мироздания с внутренним пространством самого человека. Философия сердца есть глубинное явление индивидуального воспитания сердца и души эволюционирующего человека, предназначенного в дар служения миру.

Впервые идея сердца в русско-славянской душе зазвучала в период проникновения к нашим предкам восточного христианства. Карл Маркс констатировал: «Религия и цивилизация России ― византийского происхождения» [21, с. 238].

Вся христианская традиция приписывает сердцу различные функции сознания ― мышление, ощущения, волевые интенции и движения, проявления любви и совести, знание справедливости. Поистине всеобъемлюща, по Священному Писанию, роль сердца в области чувства. Сердце веселится, радуется, скорбит, терзается до того, что псалмопевец кричит, рвётся от злобы и горит трепетным предчувствием. Сердце негодует на Господа, в нём гнездится гнев, прелюбодейная страсть, зависть, надменность, смелость и страх, нечистота похотей, его сокрушают поношения. Сердце также способно воспринимать утешения, в нем откликается великое чувство упования на Бога и готовность к сокрушению о грехах своих, оно может быть вместилищем кротости и смирения [1].

​

Помимо этой полноты чувствований, сердце обладает высшей способностью ощущать Бога, воспринимать воздействия Святого Духа. Писание представляет сердце органом «разумения», данным от Господа для принятия Духа. Бог совершенствует «сердца человеческие» и исправляет их от «согрешений».

Герменевтический анализ текстов Библии, касающихся деятельности сердца, выделяет в них пять главных тем. Первая группа обращает внимание на то, что входит в сердце: «Для чего такие мысли входят в сердца ваши?» [Лк. 24:38]; «Любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам» [Рим. 5:5]. Вторая относится к находящемуся и происходящему в самом сердце: «Сердце легкомысленных будет уметь рассуждать» [Ис. 32:4]; «Бродят помыслы в сердце» [Пс. 72:7]; «Для чего вы мыслите худое в сердцах ваших?» [Мф. 9:4]; «…размышления сердца моего ― знание» [Пс. 48:4]; «Мудрость почиет в сердце разумного» [Пр. 14:33]; «Безумие в сердце их» [Еккл. 9:3]. Третья ― к исходящему из сердца: «Исходящее из уст ― из сердца исходит» [Матф. 15:18]. Четвёртая говорит о способности сердца к преображению и обожению: «Отвергните от себя все грехи ваши, которыми согрешали вы, и сотворите себе новое сердце и новый дух» [Иезек. 18:31]. И, наконец, пятая объединяет тексты о Богосотворенности и разумности сердца: «Дал Господь сердца, чтобы разуметь» [Втор. 29:4]; «Я сплю, а сердце мое бодрствует» [Песн. 5:2]; «Дело закона <…> написано в сердцах» [Рим. 2:15] и др.

Многочисленные тексты Библии о сердце говорят, с одной стороны, что сердце наделено Богосотворенностью и независимым разумом, а с другой ― что многое, находящееся и происходящее в сердце, поступает извне. Из чего следует вывод: царство Бога и хаос Антихриста могут пребывать в сердце, но человеку изначально дана свобода воли ― кому сердце свое предать. В первом случае для посева зёрен любви, созидания и мира, а в другом ― ненависти, разрушения и отрицания.

Сравнение текстов первой и третьей групп показывает, что принятая в сознание информация (слово) получает в конкретном сердце дополнительную эмоциональную «подпитку», «психоволю», и в таком «окрашенном», психоэнергетическом виде передается в окружающий мир для реализации. По мысли П.А.Флоренского, такое «слово ― столь же внутри нас, сколь и вовне <…> как посредник между миром внутренним и миром внешним, т.е. будучи амфибией, живущею и там и тут», невидимо выстраивает в пространстве и времени нити связи между мирами и соединяет в себе не только энергию говорящего, но и всего человечества в целом. «Иначе говоря, словом преобразуется жизнь, и словом же жизнь усвояется духу» [31, с. 252].

В историческом развитии отечественной философии концепт сердца занимает постоянное и заметное место в теории и практике христианско-православных авторов, трудах мыслителей-гуманистов, философов-классиков: Феодосия Печерского, Сергия Радонежского, Нила Сорского, Тихона Задонского, Паисия Величковского, Г.С.Сковороды, Н.И.Новикова, И.В.Лопухина, Серафима Саровского, архимандрита Гавриила (В.Н.Воскресенский), А.С.Хомякова, И.В.Киреевского, Н.В.Гоголя, Н.И.Костомарова, П.А.Кулиша, П.Д.Юркевича, Л.Н.Толстого, Н.Ф.Федорова, В.С.Соловьева, В.В.Розанова, М.М.Тареева, Максима Горького, А.И.Клизовского, Н.К.Рериха, Б.П.Вышеславцева, В.Ф.Войно-Ясенецкого, С.Л.Франка, Е.И.Рерих, П.А.Флоренского, В.Ф.Эрна, И.А.Ильина, Н.А.Бердяева, В.Н.Лосского, Р.Я.Рудзитиса, В.А.Сухомлинского, К.Т.Ставровецкого, Г.Я.Стрельцовой.

​

В истории отечественной культуры и философии есть публикации, исследования, посвященные концепту сердца: «Излияния сердца» (И.В.Лопухин, 1794), «Сердце и его значение в духовной жизни человека, по учению слова Божия» (классическая работа П.Д.Юркевича, 1860), «Горящее сердце Данко» (Максим Горький, 1898), «Знание сердца в религии» (Б.П.Вышеславцев, 1925), «Сердце в христианской и индийской мистике» (Б.П.Вышеславцев, 1929), «Сердце Азии» (Н.К.Рерих, 1929), «Поющее сердце. Книга тихих созерцаний» (И.А.Ильин, 1930), «Сердце» (одна из книг Живой Этики, 1932), «Сердце как орган высшего познания» (В.Ф.Войно-Ясенецкий, 1945―47 в кн. «Дух, душа и тело»), «Значение сердца в философии и религии» (Б.П.Вышеславцев, в кн. «Вечное в русской философии», 1955), «Видеть глазами сердца» (из записей Н.А.Уранова «Наука о СЕРДЦЕ древнего и современного Востока. Предмет кардиологии и востоковедения», 1956), «Сердце отдаю детям» (В.А.Сухомлинский, 1969), «Воспитание ума и сердца» (Д.Б.Кабалевский, 1981), «Метафизика сердца» (Г.Я.Стрельцова, 1994), «Философія серця П.Юркевича» (С.Г.Єлістратов, 1995)«Философия сердца П.Юркевича» (С.Г.Елистратов, 1995)., «Пространство сердца как основа сверхсознания» (А.И.Гончаренко, 1997), «Концепт “сердце” в поэзии А.С.Пушкина» (О.В.Зырянов, 1997), «Кордоцентризм як методологічний принцип цілісного розуміння людини та її місця в суспільстві» (Н.Л.Більчук, 2001)«Кордиоцентризм как методологический принцип целостного понимания человека и его места в обществе» (Н.Л.Бильчук, 2001)., «Культура сердца в этике будущего» (Г.Я.Стрельцова, 2001), «Философия сердца или гуманизм Василия Сухомлинского» (И.Шаров, 2001), «Идея любящего сердца» (В.И.Гидиринский, 2003), «Б.П.Вышеславцев и его философия сердца» (Н.К.Гаврюшин, 2003), «Без сердца что поймем?» (Ш.А.Амонашвили, 2004), «Венец творения: Всё или почти всё о сердце» (авт. идеи С.Г.Суханов; сост. И.В.Остапенко, 2004), «Физика языком сердца: Приложение к курсу физики средней школы для духовно-нравственного воспитания» (И.Стульпинене, 2006), «Кордиоцентризм отечественной философии» (А.Б.Мусакулова, 2006).

​

Словосочетание «философия сердца» впервые употребил в 1929 году русский философ Б.П.Вышеславцев [5] в произведении «Сердце в христианской и индийской мистике» (1929). По мнению автора: «Сердце есть тоже орган постижения, оно постигает многое, что недоступно интеллекту, постигает “святость”, красоту, ценность». И в примечании добавляет, что В.В.Зеньковский [14] в статье «Об иерархическом строении души» (1929) развивает «философию сердца» и понимает «сердце» как эмоциональный центр, которому принадлежит иерархический примат в строении души [5, с. 74].

Выстраивая линию философской преемственности, Вышеславцев указывает, что в России вопрос о значении библейского термина «сердце» был поставлен Г.С.Сковородой ещё в середине XVIII века. В XIX веке его разрабатывал П.Д.Юркевич в известной работе «Сердце и его значение в духовной жизни человека по учению слова Божия» (1860), а в начале XX века ― П.А.Флоренский в труде «Столп и утверждение истины» (1914). Однако Вышеславцев обоснованно утверждает, что как самостоятельное философское учение философия сердца ими не разрабатывалась.

За 70 лет до Б.П.Вышеславцева П.Д.Юркевич [33] утверждал, что эволюция человечества складывается «из движений сердца» ― импульсов осознания красоты бытия. Отсюда проистекает и фундаментальный принцип морали: «сердце предваряет разум в познании добра и зла», красоты и безобразия ― как и вообще в познании истины, наша совесть властно взывает к сердцу, а не к «безучастно соображающему уму», ибо «сердце находится под непрестанными влияниями и впечатлениями высшего мира и высшего порядка вещей» [33, с. 95, 102].

Исходя из основополагающих принципов своего учения о сердце, П.Д.Юркевич освещает важную сторону феномена внутренней гармонии самобытной личности и настаивает на том, что следует различать разумность поступка и его нравственное достоинство. Такое неожиданное разграничение объясняется тем, что основанием их человеческой значимости является критерий выбора в пользу нравственного фактора, базирующегося не на сиюминутной выгоде, корысти или прагматической ценности, а на чувстве нравственного долга, присущего высоконравственной личности. Сердце в этом процессе исполняет роль поводыря и ориентирует человека на разрешение вечного вопроса о добре и зле. Объединение духовности и разума приводит к тому, что нравственный долг становится особой потребностью личности, вследствие чего человек осмысливает свои поступки и жизнь в целом с позиции общих интересов человечества и высшей морали и на этой основе получает новые импульсы для духовного развития.

В замечательном труде П.А.Флоренского «Столп и утверждение истины» уделено достаточно внимания очагу нашей духовной жизни ― сердцу. Исходя из понимания, что духовная жизнь ― это спасение, а подвижничество ― путь к нему, автор видит задачу найти сущность духовного подвига и вникнуть в распорядок органов жизни, который справедливо может быть назван порядком, то есть целомудрием человека [30, с. 264]. Для уяснения этого порядка предлагается простой и наглядный путь. Что есть человек в разных смыслах? Прежде всего человек дан телесно, тело человека называем мы человеком. Но тело ― это не только вещество человеческого организма, разумеемое как материя физиков, а вся его устроенность как целого.

Исходным является предположение, что слово «тело» родственно слову «цело», т.е. означает нечто целое. И Флоренский соглашается с мнением А.С.Хомякова, что «тело» происходит от санскритского корня тал, тил ― быть полным, жирным, то есть, по древнему пониманию, здоровым, крепким [30, с. 264]. Таким образом, тело человеческое ― это, прежде всего, единство жизни: цельность, индивидуальность и особенность с учетом всех тончайших характеристик личности. В теле повсюду обнаруживается это единство. «И потому, чем более вдумываемся мы в понятие “человеческого тела”, тем настойчивее заявляет себя необходимость от онтологической периферии тела идти к онтологическому его средоточию» [30, с. 265], то есть к тому органу, который удерживает это многообразие органов и деятельностей в единстве жизни. «Этот-то корень единства тела, это тело в теле и занимает нас» [30, с. 265], за ним лежит мистическая глубина нашего существа.

Для определения единого связующего органа как целого, а также находя многие глубокие мистические параллели в древних и современных ему учениях Запада и Востока, Флоренский анализирует физиологические функции жизнедеятельности человека и делает вывод, что «правильное развитие всех органов, под главенством того, с которым по преимуществу связана человеческая личность, есть мистика груди.

Но центром груди издревле считалось сердце. И к сердцу издревле обращалось всё внимание церковной мистики» [30, с. 266-267]. Далее он приводит выдержки из статьи о сердце П.Д.Юркевича и утверждает, что «сердце не аллегория, а тавтегория». Отсюда понятно, что задача подвижнической жизни ― целомудрие ― определяется как чистота сердца [30, с. 267-268]. Когда псалмопевец воззвал: «Сердце чисто созижди во мне Боже, и дух прав обнови во утробе моей» [30, с. 268], то по свойству европейского параллелизма, считает Флоренский, вторая половина прошения есть синонимическое усиление первой: «Дух ― то же, что сердце» [30, с. 268]. Полученные выводы подтверждаются и приводимой лингвистикой П.А.Флоренского, где он делает подробнейший анализ словам многих народов, выражающих понятие «сердце» и указывающих самим корнем центральность, срединность существа человека.

Следуя за этой логикой, автор в итоге приходит к выводу, что «в индоевропейских языках слова, выражающие понятие “сердце”, указуют самым корнем своим на понятие центральности, серединности» [30, с. 269]. Русское сердце (как и сокоренные ему белорусское сэрдца, украинское серце, чешское srdce, польское serce и пр.) ― уменьшительная форма от существительного сердо. «Корень слова сердо образует слова: старославянское средо, древнерусские: серед и середь ― середина, середе ― посреди (предлог и наречие), русские: середа, среда, середина, середний, средство, посредник, сердцевина и др., и все они выражают идею нахождения или действования “внутри”, “между”, в противоположность нахождению “вне”, “за пределами” известной области. Сердце, таким образом, обозначает собою нечто центральное, нечто внутреннее, нечто среднее, ― орган, который является сердцевиною живого существа, как по своему месту, так и по своей деятельности» [30, с. 269].

Сердце и сердечность, согласно представлениям И.А.Ильина [19], являются неотъемлемой частью, наследием и достоянием духовной культуры России. Весь фольклор русского народа, жесты, движения ― всё пропитано «излиянием сердечного чувства», совершенно свободного от привязанности к материальному благополучию. Свободное служение общему благу ― красота русского духа. «Духом сердечного и совестного созерцания» проникнуты русские летописи и сочинения. Этот дух живет в русской поэзии и литературе, в русской живописи и в русской музыке. Вся жизнь русского народа выражается и изображается как «свободно созерцающее сердце» [19, с. 324].

Духовная культура рассматривается И.А.Ильиным в непосредственной связи с сердцем. Культуру без сердца он называет больной культурой. «Россия имеет свои духовно-исторические дары и призвана творить свою особую духовную культуру: культуру сердца…» [19, с. 327-328]. Именно в отсутствии сердечной культуры автор видит корни всех существующих в мире бедствий и страданий. Он писал: «Современное человечество <…> должно понять и убедиться, что <…> культура без сердца есть не культура, а дурная “цивилизация”, создающая гибельную технику и унизительную мучительную жизнь» [20, с. 296]. И далее: «Мышление без сердца, ― даже самое умное и изворотливое, ― остается, в конечном счете, безразличным: ему всё равно, за что ни взяться, что ни обдумать, что ни изучить. Оно оказывается бесчувственным, равнодушным, релятивистическим (Всё условно! Всё относительно!), машинообразным, холодным и циничным <…> Его главный прием есть умственное разложение жизни, как бы умственная “вивисекция” живых явлений и существ» [20, с. 298].

Будущее России И.А.Ильин связывает с воспитанием нового поколения: нового русского человека «чистого сердца», человека «созерцающего сердца». Он пишет: «России нужен новый русский человек, проверенный огнями соблазна и суда, очищенный от слабостей, заблуждений и уродливостей прошлого и строящий себя по-новому, из нового духа, ради новых великих целей. В этом главное. Делая это, мы строим новую Россию. Мы должны научиться веровать по-новому, созерцать сердцем ― цельно, искренно, творчески» [19, с. 131, 133].

Именно в сердце и через сердце видели русские философы спасение от бездуховности ― антисофийности ― техногенно-потребительской цивилизации [5; 15]. Напомним в этой связи, что символом Софии традиционно выступает всеобъемлющее и сострадательное сердце [17; 18].

Определение отечественной философии как «философии сердца» является общепризнанным. Действительно, начиная с трудов Г.С.Сковороды, П.Д.Юркевича, В.С.Соловьева, П.А.Флоренского, а также философов русской эмиграции ― Н.А.Бердяева, Б.П.Вышеславцева, А.И.Ильина ― концепт сердца стал доминирующим принципом отечественной философской рефлексии.

Особое положение среди этико-философских систем, исследующих концепт сердца, занимает Живая Этика, принципы которой были изложены на русском языке в 1920―1930-е годы. Эта синтетическая система познания является открытой, то есть не предполагает принятия изучающим на себя ряда обязательств, обычных для религиозных систем. Синтезированные в ней знания Востока и Запада чрезвычайно разнообразны и изложены современным языком с относительно небольшим использованием специальных терминов. Живая Этика определенно связывает тонкие аспекты сознания, такие как предчувствие и предвидение, с сердцем, называя его органом синтеза, и подчеркивает принципиальную зависимость горизонта познания и утончения, открытого сознанию человека, от уровня нравственного совершенства.

Согласно Живой Этике, место связи с иномирами, откуда идет к нам не только энергетика, но и познавательная информация, находится в нашем сердце. Уместно вспомнить строки из Живой Этики: «Космическая пульсация, которая ощущается сердцем, ― самая чудесная вибрация. Все сложные задачи Космоса сердцем могут разрешиться. Когда ритм Махавана ощущается сердцем Агни йога, происходит объединение с космической пульсацией. Пространственный огонь, устремлённый к проявлению, дает токи к сердцу» [7, 441]. Именно оно ― центр нашего сознания. Сердце следует понимать как великую лабораторию, где происходит преображение нашего сознания, следовательно, всего нашего существа. Из этого следует, что и наше сознание формируется в сердце под воздействием и во взаимодействии надземного и земного. Только развитие и утончение сердца дает возможность продвижения и прогресса, потому в основу каждого строительства должен быть положен великий магнит сердца.

В Живой Этике есть отдельная книга «Сердце», в ней во всем богатстве древнего и современного опыта и знания представлена часть философской системы познания, которая относится к духовно-энергетической роли сердца. Сердце, будучи предметом исследования как религии, так и искусства и науки, предстаёт в понятиях хотя и различных, но по-своему точных и определенных. Так, учёные подчёркивают мысль о том, что сердце есть эмоциональное средоточие человеческого духа, оно является синтетическим центром психической энергии, обладает особым иерархическим статусом и носит характер двойственности сознания человека. Л.В.Шапошникова пишет: «Сердце ― перекресток, где сходятся дух и материя, инобытие и наш мир, небесное и земное» [32, с. 34].

В конце XX ― начале XXI века предметом философских исследований учёных стал принцип кордиоцентризмаЭтимологически кордиоцентризм происходит от латинских слов cor, cordis ― сердце и centrum ― центр, место сосредоточения какой-либо деятельности, органов управления. У Н.К.Рериха есть очерк «Corason» (совр. исп. corazon ― сердце), в начале которого он приводит написание этого слова на нескольких языках и утверждает, что «всеми начертаниями народы хранят память, и кричат, и шепчут друг другу драгоценное слово о сердце» [24, с. 239]. в философии сердца (Н.Л.Бильчук [2], А.Б.Мусакулова [22]).

Так, исследование Н.Л.Бильчук посвящено определению кордиоцентризма как методологического принципа целостного понимания личности и его места в обществе. В работе проведён социально-философский анализ проблемы целостности человека в концептуальном поле учений о сердце. Выявлено, что обращение к сердцу обусловлено необходимостью определить значение индивидуально-неповторимой сущности человека в различных областях философского знания.

Являясь методологическим принципом философии сердца, кордиоцентризм раскрывает целостность развития духовно-моральной личности как основы её взаимосвязи с обществом и потенцирует гармоничное существование социальной системы. Основанием для взаимодействия личности и общества становится признание общих духовно-моральных ценностей и принципов совместного существования, среди которых выделены благородство, патриотизм, достоинство духа, гордость за принадлежность к данному народу.

Таким образом, формирование духовно-моральной личности является основой построения социальной системы, обеспечивая устойчивость смыслообразующих ценностей и нравственных ориентиров, которая выражается в признании и развитии духовных традиций общества, сосредоточенных в исторической памяти народа. Следовательно, специфика кордиоцентризма есть установление взаимосвязи объективного и субъективного, индивидуального и социального аспектов свойств личности, беспредельных возможностей раскрытия её сущности и ограниченности формального характера её проявлений, что, подчёркивая и сохраняя достоинство каждой индивидуальности, определяет её место в обществе. Кордиоцентризм, являясь коррелятом иерархичности и синтезообразующей системой философии сердца, проявляет интегративность социума и формирует синтетическую личность. Принятие концепта сердца как метафизического принципа духовности и моральности человека синтетически проявит через сердце его творческие способности и тончайшие психические свойства.

Исходный мировоззренческий кордиоцентризм русской мысли во многом предопределил характер отечественной духовной, художественной и материальной культуры, придав им особенную окраску. В связи с этим в отечественной мысли обозначились основные направления кордиоцентризма:

Сердце как орган. Писание представляет сердце органом «разумения», данным от Господа для принятия Духа. Бог совершенствует «сердца человеческие» и исправляет их от «согрешений».

Известный хирург и священник В.Ф.Войно-Ясенецкий, впоследствии канонизированный Православной Церковью, писал: «О сердце речь чуть ли не на каждой странице Библии, <…> ему придается значение не только центрального органа чувств, но и важнейшего органа познания, органа мысли и восприятия духовных воздействий. И больше того, сердце по Священному Писанию есть орган общения человека с Богом, следовательно, оно есть орган высшего познания» [4, с. 24]. Созвучные мысли высказали в свое время П.Д.Юркевич в работе «Сердце и его значение в духовной жизни человека по учению слова Божия», П.А.Флоренский в книге «Столп и утверждение истины», И.А.Ильин в книге «Поющее сердце. Книга тихих созерцаний»Книга была издана на немецком языке в 1943 г. На русском ― лишь в 1958 г.. Причем И.А.Ильин наделяет духовный центр человека способностью творить «культуру сердца» и считает, что «это философия ― простая, тихая, доступная каждому, рожденная главным органом Православного Христианства ― созерцающим сердцем» [цит. по: 23, с. 64].

Сердце есть обитель человеческого духа, есть средоточие всеначальной энергии человека, оно обнимает явления психической и физической жизни, ибо обладает особым витальным статусом. Именно из «движений сердца» человек начинает своё нравственное развитие ― сердце предстаёт источником духовной жизни, поскольку образует сущность человека жизнь его сердца, то есть непосредственные глубинные переживания, исходящие из сердца. Более того, сердце, являя собою истинную жизнь человека, служит наиболее надёжным инструментом постижения Истины. В Живой Этике сказано: «Сердце, это солнце организма, есть средоточие психической энергии» [13, 2]; «…сердце является, поистине, международным органом <…> необходимо научиться ощущать сердце не как своё, но как всемирное! Только через это ощущение можно начать освобождаться от эгоизма, сохраняя индивидуальность накоплений» [13, 7].

Сердце как символ. Символу сердца в отечественном культурно-философском символизме отведено достаточно внимания и места как в русской поэзии, так и в религиозно-философском учении. Символ сердца имеет глубокий, прежде всего религиозный смысл, более сокровенный, чем эстетический. Вертикальная доминанта символа сердца связывает это многообразие с осмыслением сущностного проявления «живой вечности», «живой жизни», «живой культуры» и «культуры сердца», по мысли И.А.Ильина. То есть вертикаль духа проявляется не только в иерархическом строении бытия, но и в нашем познании как важнейший гносеологический принцип.

Как духовный символ, в Библии сердце являет собою «бытие, которое больше самого себя» [31, с. 287]. И притом больше двояко: будучи органом духовной жизни человека, сердце выступает как субъект познания и одновременно как объект познания божественного первообраза. По П.А.Флоренскому, символы «суть органы нашего общения с реальностью. Ими и посредством их мы соприкасаемся с тем, что было отрезано до тех пор от нашего сознания. <…> символы ― это отверстия, пробитые в нашей субъективности» [31, с. 344]. Так, например, «икона всегда или больше себя самоё, когда она ― небесное видение, или меньше, если она некоторому сознанию не открывает мира сверхчувственного и не может быть называема иначе как расписной доской» [28, с. 64]. Но лишь в первом случае икона оказывается символом первообраза. Так и сердце человека ― несмотря на то что имеет собственное конкретное бытие и качественное проявление, несёт в себе сущность первообраза, который исходит из высшей реальности и непостижимым образом проявляет её в сердце. Сердце, по мысли Флоренского, есть символ религиозной жизни верующих.

В Живой Этике сказано: «Символом направляющего считалось всегда сердце. На этом символе растет вся жизнь» [7, 97]. В данном случае, продолжая и развивая воспринятую из глубокой древности символику, сердце в отечественной философии символизирует глубинную сущность человека, его наивысшие духовные возможности и качества. Среди таких качеств в семиотическом контексте своеобразным «символом символов» предстает «чистота сердца» ― лишь благодаря внутренней чистоте открывается возможность узреть Бога и постичь Истину. Живая Этика говорит: «Сумейте приблизиться чистым сердцем к Нашим Высотам» [10, 2 июля 1921 г.]; «Так несложно начало, ведущее к Свету. Чтобы принять его, нужно иметь только чистое сердце» [9, 373]; «Чистота в жизни есть преддверие чистоты сердца. Кто же не хочет, чтоб народ был чистым?» [12, 106].

Сердце как идея. В предельно общем виде она может быть выражена формулой ― «русская идея есть идея сердца», русская идея есть кордиоцентризм. Кордиоцентризм отечественной философии сердца ― это научная концепция и практическое преображение сознания и жизни устремлённого человека. Живая Этика указывает человечеству на принятие идеи сердца как наиболее жизненной доктрины. В книге «Иерархия» говорится: «Наши устои присланы для возрождения духоразумения. Так скажите непонимающим, так укажите на доктрину Сердца!» [9, 1].

Идея же любящего сердца в этом смысле есть основная духовно-творческая сила русского народа. Примечательно, что даже один из самых ярких и страстных русских революционеров, писатель и философ А.И.Яковлев известен нам под псевдонимом Герцен (от немецкого Herz ― сердце).

Сердце как путь. Путь сердца в нашей жизни, с одной стороны, глубоко индивидуален, а с другой ― един для всех, в том смысле, что он есть путь жизни или, другими словами, путь преодоления низшей природы в себе. Для всех и каждого он универсален. Наиболее полно сущность кордиоцентризма раскрывается в феномене древнерусского и русского исихазма (св. Антоний, св. Сергий, св. Серафим). Современный отечественный кордиоцентризм есть по существу научный исихазм XXI века. В Живой Этике сказано: «Этот путь сердца самый древний, но нуждается в расширении сознания» [9, 85]; «…синтез есть единый светлый путь сердца» [13, 1].

Сердце как учение. В XXI столетии именно творческое, любящее сердце станет онтологическим и аксиологическим центром, духовным поводырем в познании Высших миров, важнейшим органом синтеза и строительства духовной культуры. В философии космической реальности утверждается: «Иерархия есть Учение Сердца» [9, 448]. «Учение Майтрейи держит знание космического огня, как открытие сердца, вмещающее явление Вселенной!» [9, 7]. «К пониманию сердца как центральной движущей силы нужно привыкать. Нельзя постичь пламень, не постигая значения сердца. Говорил вам о многих центрах, но сейчас говорю особенно о Чаше и Сердце. Чаша ― прошлое, Сердце ― будущее» [9, 448].

Сердце как Учитель. В книге «Столп и утверждение истины» П.А.Флоренский обращает внимание на то, что сердце ― гарант духовной чистоты человека, ибо оно есть «искра Божия», «око небесное», и потому даже под толстым слоем скверны «свят человек в тайниках души своей» [25, с. 436]. Живая Этика рассматривает сердце как средоточие огненной энергии человека и проводник в высшие миры Космоса. «Что есть сокровище сердца? Не только доброжелательность, не только сострадание, не только преданность Иерархии, но созвучие с Космическим Сознанием, когда сердце перенимает даже ритм космический помимо своего. Можно верить такому сердцу, оно чувствознает и, как явленная связь с высшим миром, говорит неоспоримое» [9, 106]. И ещё: «Путей много, но сердце знает ближайший» [10, 18 марта 1922 г.].

Сердце как Пространство Всеединства. Современные достижения науки о природе человека выявляют всё более глубокие уровни его связи с окружающим миром. Через самопознание человеку открывается его глубокая сопричастность миру. Взаимодействуя с окружающим, мы изменяем его и меняемся сами. Чем гармоничней становится человек, тем более прекрасный мир он способен создать. Живая Этика утверждает, что любое совершенствование всегда начинается с сердца и имеет пространственное значение [13, 96]. Так как огонь сердца и есть пространственный огонь [13, 73], а сознание сердца подвижника наполняет пространство озарением далеко за физические пределы [7, 82], то этот «Свет соединяет сердца» в космическое единство [11, ч. II, III, 17]. Современные научные данные подтвердили настоящий постулат Живой Этики о значимости сердца как основы сверхсознания. Так, основатель новейшей физиологии крови А.И.Гончаренко в работе «Пространство сердца как основа сверхсознания» пишет: «Система сердца опережает сознание, сплетает в нём три формы времени и образует новую способность к взаимодействию с миром», любое слово до того, как будет услышано нами, «уже состоялось в опережающем сверхсознании сердца, а головной мозг лишь осознаёт его смысл» [6, с. 34]. В этом же ключе высказался и П.А.Флоренский: «Вся культура может быть истолкована как деятельность организации пространства» и «организация таких пространств называется искусством» [27, с. 25-29].

Новое научное мышление, основой которого стало космическое мироощущение, нуждается в новой системе познания, представленной Живой Этикой, в которой принцип иерархичности и его коррелят ― кордиоцентризм, играют главенствующую роль.

На пути сердечного познания формируются совершенно необычные, встречаемые в естественном состоянии только у подвижников и детей нового сознания принципы организации, механизмы работы психики и новый тип энергетики. При этом качество нового сознания употребляется нами в том смысле, что оно отвечает требованиям эволюции. В отечественной философии эту идею первым высказал Владимир Соловьев, предположивший, что деятельность просвещённого сознания может производить духовно-телесные токи, постепенно преобразующие и одухотворяющие материальную среду жизни, подвигающие ее к верховному всеединству [26, с. 547].

П.А.Флоренский развил её в онтологическом аспекте: «Духовным подвигом святые развили у своего тела новые ткани светоносных органов, как ближайшую к телу область духовных энергий» [29, с. 488]. Затем Н.К. и Е.И. Рерихи развили и обосновали эту идею в контексте учения о мысли и психической энергии как главных двигателях эволюции человека. Именно уровень нравственной ответственности человека перед миром является признаком нового эволюционирующего сознания. Критерием новизны сознания современные учёные обозначают качество сердечности и определяют её как высшую одарённость благородного человека, интегрирующего различные способности в дар служения людям [3, с. 68-70].

Раскрытие познавательного потенциала Живой Этики в XXI веке будет напрямую связано с принятием и утверждением особой роли сердца в эволюции общества и человека. Философская система Живой Этики говорит: «Не отвлечённо слово о познании сердцем» [13, 67]; «Нужно, прежде всего, напомнить о значении сердца, как соединителя миров. Огонь сердца разве не есть самый пространственный огонь?» [13, 73]; «Многие тысячи лет тому назад было сказано: “Будет время, когда люди откроют сердца свои и вознесут чашу Высшему”. Пришло это время, когда человечество близится к шестому совершенствованию и начнёт пылать огонь над “чашей”» [8, 554].

Резюмируя вышесказанное, подчеркнем наиболее значимое в русской мысли для философии сердца:

1. Концепт сердца есть доминирующий моральный признак отечественной философской рефлексии, имеющий исток из раннехристианских аскетических монашеских практик.

2. Концепт сердца ― это одно из самых самобытных явлений в русской философии, отражает особенность отечественного менталитета, развивает и укрепляет дух активной солидарности и сотрудничества.

3. Отечественная философия сердца ― это исторически сформировавшиеся мысли, идеи и представления о роли сердца в общественном сознании.

4. Философия сердца есть уникальная грань отечественной философии, важнейшая концепция цельности общества и личности.

5. Синтетическое понимание концепта сердца в культурных и философских системах основано на исихастском опыте его создателей.

6. Кордиоцентризм отечественной философии сердца ― это научный методологический принцип, имеющий практическое приложение в преображении сознания и жизни эволюционирующего человека.

7. Сердечность есть качество высшей одарённости благородного человека, интегрирующего различные способности в дар служения человечеству.

8. Живая Этика является новой системой познания и воспитания сердечности как высшего качества ответственности эволюционирующего человека.

9. Принятие всем человечеством доктрины сердца осуществит грядущую культуру сердца и в социальной жизни.

Литература и примечания

1. Библия. Христианское издательство, 1991.

2. Бильчук Наталия Леонидовна ― кандидат философских наук, закончила исторический факультет Харьковского государственного университета. В 1996 г. поступила в аспирантуру при кафедре философии ХАИ. Защитила диссертацию на тему «Кордиоцентризм как методологический принцип целостного понимания человека и его места в обществе». Научные статьи: «Антропологiчна “фiлософiя серця” П.Д.Юркевича» (1998), «Взаимосвязь понятий “сердца” П.Юркевича и “экзистенции” К.Ясперса» (1996), «Онтологiчнi аспекти кордоцентризму Б.П.Вишеславцева» (1999) и др.

3. Богословский С.Ю. Наука и Живая Этика о феномене детей нового сознания // Культура и время. 2006. № 4.

4. Войно-Ясенецкий В.Ф. Дух, душа, тело. Волгоград, 1990.

5. Вышеславцев Б.П. Сердце в христианской и индийской мистике. Париж, 1929.

Вышеславцев Борис Петрович (1877―1954), религиозный философ, профессор Московского университета (1917―1922). Выслан из СССР в 1922 г., жил в Париже. Труды по этике, истории русской философии и др. Разрешение сформулированной Н.Гартманом антиномии нравственных ценностей и человеческой свободы видел в христианском учении о «благодати» как преображении подсознательных влечений в любовь к высшим ценностям («Этика преображённого Эроса. Проблемы закона и благодати», 1934).

6. Гончаренко А.И. Пространство сердца как основа сверхсознания // Сознание и физическая реальность. Т. 2. № 3. М., 1997. ― С. 25-35.

7. Живая Этика. Беспредельность.                                         

8. Живая Этика. Агни Йога.

9. Живая Этика. Иерархия.

10. Живая Этика. Листы Сада Мории. Кн. 1. Зов.

11. Живая Этика. Листы Сада Мории. Кн. 2. Озарение.

12. Живая Этика. Община (Рига).

13. Живая Этика. Сердце.

14. Зеньковский Василий Васильевич (1881―1962), философ и богослов, в 1919 г. покинувший Россию, профессор Православной богословской академии в Париже, отстаивал идею озарённости православием истинной русской науки и философии. Труды: «История русской философии» (1950), «О мнимом материализме русской науки и философии» (1956).

15. Иванов А.В. На пороге третьего тысячелетия // Москва. 1994. № 2.

16. Иванов А.В., Фотиева И.В., Шишин М.Ю. Время великого размежевания: от техногенно-потребительской ― к духовно-экологической цивилизации // Вестник МГУ. Сер. 7: Философия. 1999. № 6.

17. Иванов А.В. Философско-богословская идея Софии: современный контекст истолкования // Вестник МГУ. Сер. 7: Философия. 1996. № 2.

18. Иванов А.В. Идея Софии в русской философии // Тезисы 3-й Международной конференции «Алтай―Космос―Микрокосм». Барнаул, 1995.

19. Ильин И.А. Наши задачи. Историческая судьба и будущее России: Статьи 1948―1954 годов. В 2 т. Т. 1 / Подг. текста и вступ. ст. И.Н.Смирнова. М.: МП «Рарог», 1992.

Ильин Иван Александрович (1882―1954), русский философ, правовед, публицист. Активный противник большевизма, идеолог белого движения. В 1922 г. выслан за границу. Основные труды: «Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека» (1918), «О сопротивлении злу силою» (1925), «Поющее сердце. Книга тихих созерцаний» (изд. 1958), «Аксиомы религиозного опыта» (1953) и др.

20. Ильин И.А. Путь к очевидности. М., 1993.

21. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. М., 1983―1990. Т. 9.

22. Мусакулова А.Б. Кордиоцентризм отечественной философии // Актуальные проблемы философии: Общество, политика, культура // Материалы XXXV научной конференции профессорско-преподавательского состава, аспирантов и студентов Таврического национального университета им. В.И.Вернадского. Симферополь, 2006. ― С. 97-98.

23. Полторацкий Н.П. Иван Александрович Ильин: Жизнь, труды, мировоззрение / Сб. ст. СПб., 1989.

24. Рерих Н.К. Листы дневника. В 3 т. Т. 1. М.: МЦР; Мастер-Банк, 1999.

25. Русская философия / Словарь. Под ред. М.Маслина. М., 1999.

26. Соловьев В.С. Смысл любви // Сочинения. В 2 т. Т. 2. М., 1988.

27. Флоренский П.А. Анализ пространственности в художественно-изобразительных произведениях // Декоративное искусство в СССР. М., 1982. № 1. ― С. 25-29.

28. Флоренский П.А. Иконостас. М.: Искусство, 1994.

29. Флоренский П.А. Сочинения. В 4 т. Т. 2. М., 1996.

30. Флоренский П.А. Столп и утверждение Истины / Собр. соч. В 2 т. Т. 1(I). М., 1990.

31. Флоренский П.А. У водоразделов мысли / Собр. соч. В 2 т. Т. 2. М., 1990.

32. Шапошникова Л.В. Исторические и культурные особенности нового космического мышления // Объединенный Научный Центр проблем космического мышления. М.: МЦР, Мастер-Банк, 2005.

33. Юркевич П.Д. Философские произведения. М., 1990.

Юркевич Памфил Данилович (1827―1874), философ и педагог Киевской духовной академии и кафедры философии Московского университета. Работы: «Идея» (1859), «Из науки о человеческом духе» (1860), «Сердце и его значение в духовной жизни человека, по учению слова Божия» (1860), «Язык физиологов и психологов» (1862), «Разум по учению Платона и опыт по учению Канта» (1866) и др.

‹Новые подходы к изучению сознанияupЖивая Этика и Буддийская Виная (опыт сопоставления)›

Printer-friendly version

© 2008-2015 Международный Центр Рерихов