А. С. Роботова,

профессор РГПУ им. А.И. Герцена (кафедра педагогики)

​

ЛИЦА ЭПОХИ

 

Галина Ивановна Щукина (1908—1994)

"Пафос учения сейчас уже переносится философами не только на то,

что человек овладевает познанием окружающего мира, видимой им

действительности, а главное — на обладание им научным мышлением,

что далеко не свойственно тому, кто изучает лишь окружающий

предметный мир. Человек должен летать в миры невидимые. Его

мировоззрение, по Сократу, должно подвергать сомнению то, что он видит".

Галина Щукина

 

 

Его величество Случай здесь тоже вмешался. В 1964 г. в актовом зале нашего института проходили областные педагогические чтения. В президиуме сидели незнакомые почтенные люди, а учителя выходили друг за другом и произносили свои доклады. Пришла и моя очередь. Я рассказывала о том, как можно уроки русского языка сделать содержательно и эмоционально привлекательными, интересными для подростков. Подробно рассказала о том, как выстроила тематически цельный урок, в котором познавательное начало соединялось с нравственным. Это был урок, на котором звучали стихи о хлебе, об отношении к нему. И как писали сами дети об этом! Именно тогда и случилась наша первая встреча с Галиной Ивановной. Ей показалась интересной моя идея, и мы с энтузиазмом ее обсуждали. А через пять лет я стала аспиранткой Г. И. Щукиной.

​

*   *   *

​

У Г. И. Щукиной есть высшие педагогические награды — медаль К. Д. Ушинского и медаль Н. К. Крупской. Она обладатель высокого научного звания — член-корреспондент АПН СССР. Учебные пособия под ее редакцией были переведены на болгарский, испанский, словацкий, украинский, азербайджанский, китайский языки. Уже и не стоит говорить, насколько они были популярны в советское время у нас. Да и до сих пор главы, написанные Г. И. Щукиной, особенно освещение в них методологических вопросов, заслуживают самого пристального научного внимания.

​

Жизнь ее многократно и в разных ситуациях испытывала на прочность. И ей удалось доказать, что значат сила человеческого духа, владение собой, как много может человек. И как справедливо это — посвятить ей книгу, созданную к столетию. Книга вышла в университетской серии «Золотые имена». Ее назвали строкой из высказывания самой Галины Ивановны — «Я беспредельно верю в человека.. ,»17 Возможно, это название покажется кому-то длинным. Но что другое более подходило бы к характеристике жизни и деятельности человека, служившего почти семьдесят лет образованию и педагогике, где главное — человек?

​

Составители предупреждают читателей: «У вас в руках не совсем обычная книга. Составители стремились, главным образом, языком документов, источников, свидетельств представить максимально достоверную, хотя и неполную картину жизни и деятельности Г. И. Щукиной, черты ее личности, педагогическое кредо. В книге использованы материалы музея истории РГПУ им. А. И. Герцена, архива семьи Щукиных, воспоминания родных, учеников, коллег, а также фрагменты опубликованных и рукописных трудов ученого» 18. Перелистывая не раз эту книгу, думаешь о том, что это своеобразное биографическое исследование состоявшегося человека. Увы! Так не хватает подобных исследований педагогике, да и психологии тоже. Хотя мы часто говорим о гуманитарных методах исследования.

​

Галина Ивановна не любила рассказывать о себе публично. Она уступила инициаторам празднования своего восьмидесятилетия (1988) и очень коротко рассказала о себе. Этот краткий биографический рассказ очень ценен. В нем интересны факты о взрослой жизни — после переезда в Ленинград. Ценны воспоминания об эвакуации с детьми сотрудников, работа в интернате, использование опыта А. С. Макаренко. Важен тот фрагмент, в котором говорится о сквозной проблеме научной деятельности: «Интерес стал отправным для меня в проблеме человека, для которого жизнь обретает особый личностный смысл, выраженный в деятельности»19.

​

Она проработала в институте так долго, что трудно было встретить в нем человека, не знавшего о Г. И. Щукиной. Однако сам долгий путь в профессии — не главный измеритель популярности, авторитета и репутации. Их определяют значимые дела, поступки, отношения, решения. У Галины Ивановны были и значимые дела, складывающиеся в многолетнюю и плодотворную научную и организаторскую деятельность, решения, которые определяют нравственную зрелость личности. И отношения, которые строились на принципиальности, сотрудничестве, но не на основе лишь личных симпатий или приближения к себе «особых» людей.

​

По воспоминаниям Г. И. Щукиной можно судить о ее благодарной памяти обо всех тех, кто ее учил (С. Л. Рубинштейн, Б. Г. Ананьев, Л. С. Выготский и др.), с кем пришлось работать (Ш. И. Ганелин, Е. Я. Голант, Р. Г. Лемберг и др.), с соратниками-учениками. В этой памяти нашлось место и тем, с кем Галина Ивановна работала на факультете дефектологии, и авторам учебных пособий, которые выходили под ее редакцией.

​

У Галины Ивановны была высочайшая репутация в научном мире. Ее авторитет был безупречен. Сила ее научной аргументации убеждала даже больших скептиков. В частности, это проявилось на стадии утверждения темы её диссертации. О «бойцовских качествах» Галины Ивановны пишет А. П. Тряпицына. В Ученом совете того времени психологов было больше, чем педагогов. «Первый раз тема Галины Ивановны не была утверждена, поскольку, как было записано в постановлении Ученого совета, "во все времена интерес (и познавательный интерес в том числе) всегда был категорией не педагогики, а психологии"» 20.

 

Галине Ивановне пришлось проявить незаурядную настойчивость и доказать, что познавательный интерес может быть предметом педагогического исследования. Своими научными работами она блестяще это подтвердила и открыла путь тем педагогам-исследователям, которые разделяли ее позицию. Готовясь к юбилейной конференции, я посмотрела, является ли познавательный интерес предметом современных исследований. Не сомневаюсь в том, что причиной многолетнего интереса к работам Г. И. Щукиной является их объективная научная ценность, возможность развития заложенных в них идей, открытость созданных ею теоретических систем к новому. География современных исследований познавательного интереса необычайно широка: Москва, Владикавказ, Саратов, Кемерово, Волгоград, Елец, Омск, Беларусь. И это на отрезке времени совсем небольшом — от 1999 до 2008 г. В познавательном интересе современные ученые находят источник развития свойств изобретателя, творческой личности. При этом в любом предмете и новой технологии открываются средства стимулирования интереса как мотива учения. Все это подтверждает открытость научных идей Г. И. Щукиной к развитию в современных условиях.

​

Все научные и учебные тексты, созданные Г. И. Щукиной, ее устные выступления проявляют яркую научную индивидуальность ученого, мощную интеллектуальную энергию, творческую направленность личность. Это вполне отразилось в языке ее работ, в научной и языковой картине мира, в научной стилистике, в соединении рационального и эмоционального начал, в общих мировоззренческих установках ученого.

​

Она прошла предлинный путь в образовании: от пионервожатой (1925) до признанного в стране ученого, работавшего в науке до самой кончины (1994). Ее женские плечи выдерживали и груз семейных забот, и работу в разных должностях (вожатая, воспитатель, лаборант на кафедре, руководитель детского дома в годы войны, заведующая кафедрой — одной из самых больших в институте). По-настоящему занималась наукой, для которой так важен эмпирический материал. А это требовало посетить в школах десятки уроков, чтобы «наколоть» интересный факт. Об этом пишет ее ученица Т. Н. Боброва, всю жизнь проработавшая в школе: «Не помню более заинтересованного и доброжелательного к ребятам и к учителю "гостя", чем Галина Ивановна. Проходят годы. Щукина ждет, когда у Бобровой в очередной раз "Отцы и дети", и просит пригласить ее на тот же самый урок. Ей надо посмотреть, что такое тот же учитель с новым поколением — поколением 80-х. А еще любила Галина Ивановна наблюдать за одним и тем же классом в течение учебного дня. И нас, классных руководителей, приглашала попробовать сделать когда-нибудь так же»21..

​

Она любила театр, много читала, была прекрасной хозяйкой, в теплый дом которой так любили мы приходить.

Она была прозорливой в науке и умела читать по лицу, угадывая безошибочно настроение собеседника. Вот как об этом пишет В. А. Филиппова: «Что, миленький? Что-то не так?.. А что горбишься? Что-то случилось?» 22.

​

У нее было удивительное чувство слова. Как жаль, что только В. Ф. Башарин (из молодого поколения щукинских учеников) записал некоторые ее речения: «Лучше иметь пустой карман, чем пустую душу», «Постоянная серьезность — маска посредственности», «Меньше снисходительности и жалости к себе», «Когда плохо мыслят, скверно пишут», «Писать и страдать надо молча», «Незаменимых людей нет, есть неповторимые» 23. Наш талантливый Слава, которого, к сожалению, уже нет, увидел в Галине Ивановне очень важное — умение быть учителем. Он написал так: «Я ощущал в Галине Ивановне тайну, подобную тайне города, в котором она жила. Поэтому она никогда не была известна до конца, каждый раз я открывал в ней новые грани человека и ученого. Всякий человек интересен не своей отгадкой, а своей загадкой. Загадка моего учителя очень радостная, она вела не к тугодумству, а рождала положительные эмоции, открытия» 24. И правда. Галина Ивановна была многогранным человеком. С ней можно было говорить о сложных научных идеях, об искусстве, об отношениях, о проблемах бытия. Но она вовсе не была «простым» человеком, в общепринятом смысле слова, как пишет В. А. Филиппова. Вот Галина Ивановна говорит: «Более всего ужасны старость и немощность. Вот чего боюсь». И тут же с поразительной иронией: «А правда, хорошо сказал поэт: "Ох, старость, ты что сношенный халат: носить срамно, а бросить жалко", — и глаза смеялись»25.

​

Галина Ивановна отличалась большой научной требовательностью и взыскательностью. У нее было не слишком много аспирантов, и свою научную школу она создавала основательно и неторопливо. Как ученый незаурядный, она понимала, что ее идеи должны развиваться, а научная мысль — уходить все глубже в проблемное поле исследований, вторгаться в неразведанные тайны педагогической действительности. И для этого нужна научная школа. Идея коллективного научного поиска воплотилась в создании проблемной лаборатории на базе 534 школы Выборгского района Ленинграда. Исследовательский коллектив составили учителя, преподаватели кафедры педагогики, аспиранты. Творческий ум Галины Ивановны стал условием разработки не формального, а плодотворного научного поиска теоретиков и практиков. Самим фактом создания и функционирования лаборатории Галина Ивановна доказала необходимость тесной связи науки и повседневной педагогической действительности. Это было ценно и для исследователей: тесная связь со школой предостерегала от голого теоретизирования и ухода в область абстракций. Практикам совместная работа давала оптимистический взгляд на научные идеи, на их приложимость к реальному педагогическому процессу. И об этом тоже есть в книге, посвященной столетию со дня рождения Г. И. Щукиной.

​

Книга «Я беспредельно верю в человека...» воссоздает многогранный облик ученого-герценовца, обаятельной женщины, сильного духом человека, жизнь которого была воплощением слов поэта: «Есть ценностей незыблемая скала». Создав в науке мощное научное направление (концепция познавательного интереса и педагогическая концепция деятельности), Галина Ивановна никогда не проявила и капли высокомерия, тщеславия перед теми, у кого не было такой, как у нее известности, таких книг и учебных пособий, такой научной школы. Ей не были свойственны властолюбие, черты властительного руководителя. Хотя была она строгим и чрезвычайно организованным, требовательным заведующим кафедрой. Она была высоконравственным человеком, хотя при всех отступлениях можно сослаться на время. Но все ссылки на время здесь ни при чем. Во все времена настоящий человек остается человеком.

 

Литература

 

17. «Я беспредельно верю в человека.»: Страницы жизни и творчества Г. И. Щукиной / Ред.-сост. М. А. Верб, И. Г. Шапошникова; Отв. ред. А. П. Тряпицына; Под общ. ред. Г. А. Бордовского, В. А. Козырева. — СПб., 2008. — 334 с. [Серия «Герценовскийуниверситет. Золотые имена»].

18. Тамже. С. 8.

19. Тамже. С. 18.

20. Тряпицына А. П. Бесценный вклад в научно-педагогическую школу кафедры // Научное наследие Галины Ивановны Щукиной и современность: Материалы Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Г. И. Щукиной: Сб. научных статей. — СПб., 2008. С. 13.

21. «Я беспредельно верю в человека.»: Страницы жизни и творчества Г. И. Щукиной. С. 283.

22. Тамже. С. 294.

23. Тамже. С. 290.

24. Тамже. С. 278.

25. Там же. С. 271. Это не точная цитата из П. А. Вяземского: «Жизнь наша в старости — изношенный халат: И совестно носить его, и жаль оставить»

https://cyberleninka.ru/article/n/litsa-epohi

​

М. А. Верб, профессор кафедры педагогики

ГАЛИНА ИВАНОВНА ЩУКИНА: «ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ФАКТОР» В ДУХОВНОМ НАСЛЕДИИ УЧЕНОГО

​

Чем дальше в глубины времени уносит от нас «медленная Лета» живой, неповторимый образ Галины Ивановны Щукиной, ее «трудов и дней» в педагогике, чем уже становится круг тех, кому посчастливилось быть рядом, работать с Учителем, тем благодатнее почва для разноречивых, порой произвольных толкований бесценного вклада ученого в педагогическую теорию и практику. Как один из ветеранов щукинской научной школы, не могу не коснуться некоторых мифов и стереотипов, сложившихся вокруг имени нашего Учителя в сознании определенной части молодого поколения педагогов.

​

Миф первый: «Труды Г. И. Щукиной всецело посвящены разработке проблем дидактики, а в самой теории обучения — познавательному интересу».

Миф второй: «Ее гуманистическая концепция, будучи отражением советской доктрины формирования личности, имеет ограниченный, классовый характер».

Миф третий: «Щукина, разделявшая взгляды Ушинского, Макаренко, Сухомлинского, во многом традиционна, несовременна. Это пройденный этап в педагогике».

​

Все три позиции можно квалифицировать как педагогический дилетантизм, который оперирует неполным, а следовательно, поверхностным, искаженным знанием и которому не свойственно анализировать образовательную действительность в ее противоречиях, исторической конкретности и обусловленности.

​

Первый миф легко опровергается списком опубликованных трудов ученого, среди которых «Возрастные особенности школьника» (1955), «Вопросы нравственного воспитания в школе» (1956), «Вопросы методики воспитательной работы в школе» (1964), «О современном решении проблемы связи педагогической теории и практики...» (1973), «Организация и техника педагогического эксперимента» (в соавторстве, 1979), «Деятельность — основа педагогического процесса» (1982), «Социально-педагогические приоритеты современности» (1991), главы учебных пособий по педагогике: «Закономерности воспитательного процесса», «Нравственное воспитание», «Эстетическое воспитание» (1960, 1966, 1974, 1977). Как видим, в этих работах представлен широкий спектр педагогических проблем, имеющих непреходящую научную и теоретическую значимость.

​

Сложнее убедить наших оппонентов в несостоятельности второй и третьей позиций. Да, перечитывая классику Г. И. Щукиной, нельзя не заметить, что нередко дает о себе знать образ мыслей и лексика советской эпохи. Будучи плоть от плоти своего времени, Галина Ивановна, как и другие педагоги-гуманисты: А. С. Макаренко, В. А. Сухомлинский, И. П. Иванов, — не избежала известной идеологизации учебно-воспитательного процесса, максимализма в предъявлении общественных требований к личности и адекватной фразеологии.

​

И все же суть не в этих атрибутах партийно-государственной ориентации исследователя, без которых невозможна была в то время любая публикация, а в том, что педагоги такого масштаба, рискуя подвергнуться остракизму за культивирование «абстрактного гуманизма», утверждали приоритет личности в обучении и воспитании, человека как высшую ценность.

​

Что касается преемственности в осмыслении и развитии Г. И. Щукиной основ психолого-педагогической антропологии и межличностного общения как средства воспитания (Ушинский, Макаренко, Сухомлинский, Рубинштейн, Выготский, Ананьев и др.), то здесь просматривается актуальная для нашей очередной «перестройки» в образовании идея сохранения и продуктивного использования гуманистических ценностей, накопленных отечественной педагогикой и психологией. О пристальном внимании Галины Ивановны к педагогическому наследию свидетельствует, в частности, ее обращение к опыту Макаренко, который «помог в экстремальных условиях эвакуации» организовать производительный сельскохозяйственный труд детей путем создания так называемых сводных отрядов («Урок длиною в четыре военных года»).

​

Г. И. Щукина всегда отмечала ведущую роль воспитания в становлении личности не только как теоретик педагогики, но и как дидакт. Перечитывая монографии, статьи, учебные пособия ученого, убеждаешься, что в каждом аспекте познавательной, трудовой, художественной деятельности автор видит «сверхзадачу»: формирование у школьника ценностных ориентации, приобщение его к культуре, добру и красоте.

​

Взгляды Г. И. Щукиной на воспитание явились прежде всего результатом ее теоретических поисков и размышлений в области педагогической антропологии, комплексного исследования проблемы социальной и биологической детерминации развития человека с точки зрения философии, психологии и педагогики.

​

Другим источником педагогических воззрений Г. И. Щукиной стали ее личный жизненный опыт и пристальное внимание к школьной практике. Пройдя подростком в интернате «курс» коллективного воспитания, начав самостоятельную педагогическую деятельность в качестве пионервожатой, а затем руководителя детских учреждений, постоянно общаясь с учителями, Галина Ивановна ощутила и глубоко осознала ценность человеческих отношений, обрела нравственные ориентиры в педагогике, уверовала в целительную, преобразующую силу воспитательного влияния на личность.

​

В учебных пособиях 1960-1970-х гг., а также в монографиях, статьях, опубликованных в 1980-е гг., Г. И. Щукина на основе проведенных теоретических и экспериментальных исследований раскрывает общие закономерности воспитательного процесса, которые рассматриваются ею в контексте «триады»: личность — деятельность — общение. А что такое личность? По словам ученого, это единство физического и духовного, природного и социального, наследственного и приобретенного. Проблема соотношения и взаимосвязи социальных и природных факторов в развитии человека исследовалась Г. И. Щукиной с диалектических позиций. Рассматривая уровень духовной культуры нашего современника как результат длительной общественно-исторической эволюции, Галина Ивановна подчеркивала необходимость учета возрастных и индивидуальных особенностей каждого воспитанника с его сложным внутренним миром и самобытным творческим потенциалом.

​

Особое место в теоретических поисках Галины Ивановны занимала проблема гармонического развития личности. Возражая против прямолинейного, механического «смешения красок», «уничтожения граней», она разделяла мнение тех ученых, которые утверждали, что каждая личность многоцветна и многогранна по-своему. Сама же Щукина, обладая богатой палитрой талантов, была востребована прежде всего как выдающийся деятель фундаментальной науки.

​

Вместе с тем, по моим наблюдениям, в студенческой и учительской аудиториях ей не всегда удавалось преодолеть у части слушателей недоверие к педагогической теории, поскольку она отдавала предпочтение, как, впрочем, и такие корифеи кафедры, как Ш. И. Ганелин, З. И. Васильева, не красноречию и артистизму, а строго научной логике изложения. Искусством педагогической публицистики, театрализации, риторики в совершенстве владели яркие лекторы из ближайшего окружения Галины Ивановны: Е. Я. Голант, Т. Е. Конникова, В. А. Лир, К. Д. Радина, Т. Н. Мальковская, В. Г. Куценко, В. Н. Липник.

​

Эталон практической педагогики «в исполнении Г. И. Щукиной» (выражение ее дочери Е. С. Щукиной) заключался в другом. Это реализация исповедуемых ею норм общения с учениками, коллегами, единомышленниками и оппонентами. И здесь в центре оказываются не только обмен идеями, но и соприкосновение личностей, индивидуальностей, культура человеческих взаимоотношений.

Покажу это на примере ее многолетней совместной творческой работы с нами, аспирантами, которых увлекли проблемы художественно-эстетического воспитания школьников и студентов. К ней тянулась молодежь, в той или иной мере причастная к использованию средств прекрасного в учебно-воспитательном процессе. Всех их Галина Ивановна брала «под свое крыло», каждому помогла утвердиться в собственном выборе, придавая интересу к искусству педагогический контекст. Она щедро делилась с учениками своими идеями о творчестве, красоте, о связи прекрасного и нравственного, об эстетике педагогического труда, убеждая нас в том, что педагогика и искусство должны идти рука об руку в обучении и воспитании. А было этих счастливчиков ни много, ни мало — 12 человек. Все они успешно защитили диссертации «с эстетическим уклоном» и продолжили свою деятельность в этом направлении.

​

Не все в позициях Г. И. Щукиной как руководителя научно-производственного коллектива вызывало одобрение у некоторых членов кафедры. Предъявляя к себе жесткие требования, она не давала расслабляться другим. Могла в сердцах сказать аспиранту, медлившему с оформлением диссертации: «Кровь из носу, а главу положи!» Не позволяла себе длительных командировок и не поощряла частые вояжи отдельных преподавателей в ущерб занятиям по учебному графику. Любителям таких путешествий, особенно по линии общества «Знание», приходилось прибегать к всевозможным ухищрениям. Благо, Галина Ивановна верила заявителю на слово и, убедившись, что замена обеспечена, больше не возвращалась к этому вопросу. Сама же она оставалась верной своей многолетней привычке после «груды дел, суматохи явлений» трудового дня садиться дома за миниатюрную пишущую машинку и до поздней ночи сочинять, править, структурировать очередную статью, монографию, учебное пособие.

​

Не всем была по душе «чрезмерная принципиальность» Г. И. Щукиной при обсуждении диссертаций «тет-а-тет» с руководителями или на заседаниях кафедры. Зная ее бескомпромиссность в отстаивании научной истины, мы, ученики и коллеги, в любой момент могли ожидать нелицеприятных суждений, острых вопросов и т. п. Бывало, устанут участники заседания от нескончаемой дискуссии и уже готовы принять долгожданное решение о допуске диссертации к защите, как в спор вступает Г. И. Щукина, и не прислушаться к ее голосу невозможно. Дискуссия вспыхивает с новой силой, принимает иное направление. А бедному соискателю приходится еще долго отвечать на возникшие вопросы и сомнения.

​

Галина Ивановна вела острую полемику с дилетантами, прожектерами, людьми, малокомпетентными в педагогике, которых она в узком кругу называла «профессорами кислых щей». Критика, не взирая на лица, естественно кое-кому не нравилась и вызывала негативную реакцию. Изучение феномена личности Щукиной в сопоставлении с ее научным творчеством подводит нас к такому вопросу: существует ли закономерная связь между особенностями жизненной позиции педагога-исследователя и его ценностными ориентациями в науке?

​

Жизнь и деятельность Галины Ивановны показывают, что такая зависимость может иметь место. В работах Щукиной о воспитании дисциплины и дисциплинированности, моральных привычек, культуры и эстетики поведения, о нравственных свойствах науки и этике исследователя, равно как и во многих других, угадывается образ автора с его требованиями к себе и окружающим, с его моральными критериями и эстетическими установками.

​

Интересно проследить и обратную связь: влияние концептуальных идей ученого на его самопознание и отношение к миру. Это особенно отчетливо просматривается на исходе пути, в конце 1980-х — начале 1990-х гг., когда Галина Ивановна испытывала дефицит общения, упадок физических сил, страдала из-за невозможности в полной мере отдаться работе за письменным столом. «Дни проходят в телефонных звонках», — с грустью замечала она в дневнике. Но не было ощущения безысходности, трагизма. Не был утрачен интерес к кафедральным делам, к событиям в стране. Была напряженная внутренняя работа, было глубочайшее философское осмысление предназначения человека, осознание своего места в этом мире. Научная проблема, которой Щукина занималась многие десятилетия, приобрела для нее судьбоносный характер.
 

Как завет ученого будущим поколениям исследователей проблем обучения и воспитания звучат слова Галины Ивановны из выступления на торжественном заседании кафедры педагогики 4 марта 1988 г. в связи с ее 80-летием: «Я беспредельно верю в то, что главная и определяющая сила общественной жизни: экономики, политики, науки, культуры, искусства, — это человек, от малого до великого в его жизни, со всеми его взлетами и падениями, с его удачами и неудачами... Пафос учения сейчас уже переносится философами не только на то, что человек овладевает познанием окружающего мира, видимой им действительности, а главное — на обладание им научным мышлением, что далеко не свойственно тому, кто изучает лишь окружающий предметный мир. Человек должен летать в миры невидимые. Его мировоззрение, по Сократу, должно подвергать сомнению то, что он видит. Что я могу знать? Что я должна знать? На что я могу надеяться? В научном мировоззрении должны присутствовать и вера в человеческие возможности, доверие к человеку. Доверие связано с риском, но оно укрепляет веру человека в себя. Второе измерение — надежда, связанная с будущим. Переход веры в надежду и выявляет новый аспект мышления. Научное мышление поднимает человека над миром. Он начинает мыслить не узко, в рамках окружающей действительности, а масштабно. Это чудесный дар человека».

Эти мысли могут быть отправной точкой в постижении концептуальных идей ученого, идей гуманизации педагогики и образовательного пространства.

... Такой она была: многогранной, неоднозначной, порой резкой, «неудобной», но всегда мудрой, открытой, человечной в бескорыстном служении людям, науке, просвещению. Таким принимаем мы ее духовное наследие, значение которого в полной мере еще предстоит оценить. 

https://cyberleninka.ru/article/n/galina-ivanovna-schukina-chelovecheskiy-faktor-v-duhovnom-nasledii-uchenogo

​

​