В 1525 году муж и брат Маргариты Алансонской вновь участвовали  в Итальянских войнах, на этот раз против короля Испании Карла V. В Ломбардии, в битве при Павии, герцог, командовавший арьергардом, не смог вовремя придти на помощь королю, и Франциск I попал в плен к испанцам. Маргарита немедленно отправилась в Мадрид, чтобы ухаживать за тяжело заболевшим братом. Супруг же через несколько месяцев умер в Лионе, а его земельные владения перешли к французской короне. Вторично герцогиня связала себя узами брака с   Генрихом д' Альбре, королем Нижней Наварры - страны, затерявшейся в предгорьях Пиренеев, в 1527 году. И этот союз как воздух требовался королю Франциску, поскольку граничащее с Испанией стратегически важное  королевство окончательно перешло к Франции.

 

Генрих, рачительный государь и отличный солдат, мужественный и подчас жесткий, предоставил супруге полную свободу действий. И Маргарита превратила свои замки в По, Нераке и Беарне в настоящую цитадель изящных искусств. Сюда, к блестящему наваррскому двору, периодически наезжали знаменитые художники, философы, писатели-вольнодумцы. А некоторые из них, - Эразм Роттердамский, Клеман Маро, Пьер Ронсар, Гийом Бриссоне – какое-то время жили в окружении щедрой, веселой и остроумной королевы. Помимо общих литературных интересов, эту «могучую кучку», как и многие просвещенные умы той эпохи, объединял постепенно проникавший  во все слои общества евангелизм.

 

Это течение, ставшее предтечей мощного реформаторского движения – протестантизма, преследовало благородную цель: следовать в жизни каждого дня точным предписанием Евангелий.  Для этого требовалось очистить первоисточники от вставок и комментариев, некогда внесенных  чересчур рьяными отцами церкви. Поиском подлинных текстов священных писаний, их переводом с древнегреческого и древнееврейского, а также сравнением содержания глав первоисточников с их с позднейшими редакциями и занимались ученые-гуманисты из окружения королевы. С гусиным пером за ухом они часами сидели, уткнувшись в книги, за широкими столами, специально установленными под тутовыми деревьями в обширном парке Нерака. И трудились, вдыхая волшебный аромат лесов и полей, и любуясь изумрудными склонами гор, необычайно красивых в пурпуровых бликах заходящего Солнца. Не забывали и древности: «при дворе Маргариты Наваррской был сделан перевод с латинского книги «Деяния датчан» Саксона Грамматика, содержащей повествование о Гамлете, принце датском, которым воспользовался Шекспир для создания своей пьесы».

 

Именно в Наварре около 1542 года королева Маргарита начала писать самый знаменитый свой труд - сборник новелл Гептамерон (гр. семь дней). Причем, прекрасно зная отношение католической церкви к свободолюбцам, автор выбрала своеобразный прием для повествования. Компания, ездившая на воды, застряла в пути из-за разлива реки. Пришлось пережидать распутицу в монастыре. Но как скоротать время? Дамы и кавалеры обратились за советом к самой почтенной по возрасту даме. Та посоветовала каждый день читать вслух Священное Писание. Все согласились, добавив: а потом, по примеру Декамерона Джованни Боккаччо, каждый по очереди расскажет историю из реальной жизни, и мы ее обсудим.  

​

Писала Маргарита легко. Хронист времен ее племянника, короля Генриха II, Пьер Брантом писал: «Она сочиняла свои новеллы, или большинство из них, путешествуя по своим землям в носилках, так как у неё было много дел, хотя она и удалилась от света. Мне рассказывала об этом бабушка; она, будучи придворной дамой, постоянно находилась в носилках рядом с королевой и держала её чернильницу; королева писала так легко и быстро, как будто ей диктовали эти новеллы».

​

После смерти любимого брата в 1547 году Маргарита удалилась в женский монастырь Тюссоне, приняв на себя обязанности аббатисы. Вышла она оттуда лишь однажды, чтобы присутствовать на свадьбе своей единственной дочери Жанны д' Альбре с принцем крови Антуаном де Бурбоном. В 1549 году великая женщина покинула этот мир…

 

Ну, и характер!

 

«Будь один против всех:

Молчаливый, тихий и твердый.

Воля утеса ломает волны прибоя»

​

Максимилиан Волошин

 

Жанна д' Альбре, следующая королева Наварры, появилась на свет в 1528 году. Едва девчушка вышла из нежного возраста, как тут же потребовала себе лошадь и целыми днями бесстрашно носилась по окрестным холмам вместе с ровесниками-дворянами, явно отдавая предпочтение сильному полу. «Ай да сорви-голова, вся в меня»! – довольно цокал языком старый король, наблюдая за проделками принцессы. Однако скоро привольная жизнь закончилась: венценосный дядя приблизил племянницу к себе.

​

Двенадцатилетняя Жанна, встряхивая белокурыми локонами, весело  играла с собачкой в охотничьем замке Плесси де Тур, когда послышался рожок, извещающий о прибытии в Амбуаз короля. «Улыбнитесь, принцесса, вам нужно радостно встретить вашего дядю», - внушала ей гувернантка. «Ну, уж нет! Он держит меня здесь взаперти, как в темнице, - возмущенно воскликнула девчушка. – Боится, что отец выдаст меня замуж за своего злейшего врага Филиппа Испанского».  Придворная дама со страхом обернулась к двери, за которой уже слышались быстрые шаги. «Моя дорогая, я пришел сообщить, что нашел тебе хорошего жениха, герцога Клевского», -  сказал Франциск I, прижав племянницу к груди. «Но ведь он же старик», – возмутилась Жанна. «Ну, не такой уж и старый, всего 24 года», - ответствовал монарх, улыбаясь в бороду: малышка совершенно не походила на его нежную и ласковую сестру. «Пойми, этого требуют государственные интересы. Герцог Клевский возглавит французскую армию против Испании…».  «Я не выйду за него замуж»! – с вызовом произнесла принцесса – «Хочу, чтобы мой брак был настоящим, счастливым». Франциск,  нахмурившись, покинул замок  со словами «Свадьба состоится через месяц». 

​

Спустя несколько дней французский двор втихомолку обсуждал сногсшибательную новость. Эта взбалмошная девчонка бросила вызов всем! Подумать только, она написала письмо, в котором изложила мотивы отказа от брака, и отнесла в собор, заставив прелатов ознакомиться с его содержанием. В числе прочего, в нем говорилось: «Я прошу Господа стать моим свидетелем при подписании этого документа и запомнить, что меня подталкивают к этому браку посредством насилия и принуждения».

 

На этот раз король Франциск был взбешен, но приготовления к свадьбе продолжались. Однако он совсем не знал племянницу. Наряженная в усыпанное драгоценностями платье, прямо на пороге церкви Жанна отказалась идти дальше. Тогда король повелел коннетаблю Монморанси взять невесту на руки и нести к алтарю.

​

Вечером по обычаю, на глазах многочисленных придворных, молодых уложили в постель. И тут, поймав испуганный взгляд Жанны, король смягчился: он всегда хотел, чтобы им восхищались. Тоном, не терпящим возражений, Франциск произнес: «Достаточно, брачные отношения были осуществлены в нужной степени. Невеста слишком молода. Когда она повзрослеет, брачные отношения будут  осуществлены полностью».

​

Через несколько дней герцог отправился на войну, а новоиспеченная герцогиня Клевская - в родную Наварру. Родители приставили к ней лучших учителей, и она с радостью осваивала науки, наслаждалась привольной жизнью. А вскоре ее желание  неожиданно сбылось. Герцог не оправдал ожиданий короля, и Франциск счел брак расторгнутым.

​

Настоящая же любовь налетела внезапно, во время приезда Жанны ко двору, на крестины новорожденного дофина Франциска. В числе гостей находился импозантный мужчина с галантными манерами. Как гордо он носил великолепную шляпу с пером, как величественно шествовал по залу, грациозно склоняясь в изящном поклоне… «Это Антуан де Бурбон, герцог Вандомский, принц крови, полководец», - прошептала стоявшая в толпе придворных дама, перехватив завороженный взгляд Жанны. А вскоре кузен, король Генрих II, занявший к тому  времени французский трон, сообщил, что двое знатнейших вельмож королевства хотели бы видеть ее своей супругой: Франциск де Гиз и Антуан де Бурбон. Она задохнулась от радости, и,  не задумываясь, выпалила: «Антуан, я согласна выйти за Антуана».

 

Семейное счастье Жанны омрачали лишь смерти двух детей. Она носила под сердцем третьего ребенка, когда незадолго до родов прибыл отец и пригласил ее рожать в его замке. «Послушай, девочка, - произнес старый воин, - я сделаю тебя королевой Наварры, если ты подаришь мне достойного внука. Его приход в этот мир станет важным событием: во время родов ты будешь петь песню наших гор, чтобы малыш вырос жизнерадостным и неутомимым в битвах. Не то, что эти тщедушные французские франты». Король помолчал, а потом добавил: «Иначе я передам королевство своему бастарду». Дочь, бесконечно любившая отца, согласилась.

​

Едва будущий «веселый король Анри» - Генрих IV - подал знак о своем желании появиться на свет, Жанна послала за королем, и, превозмогая боль, запела:

 

«Наша Госпожа на краю моста,

Помоги мне в этот час,

Помолись за меня,

Чтоб я быстро родила,

Подари мне сына».

 

К всеобщей радости родился мальчик. Растроганный Генрих д' Альбре завернул наследника в свою мантию и поднес к его ротику бокал виноградного вина. Малыш лизнул и качнул головкой. «Замечательный будет король!», - воскликнул восхищенный дед и по доброй наваррской традиции намазал ему губки луком.

​

Интересно, что Жанна, едва взглянув на новорожденного, преисполнилась уверенностью, что он воссядет на трон Франции, и воспитывала его соответствующим образом. Интуитивная догадка матери подтвердилась: сын, много раз спасаемый Провидением от невзгод, стал одним из самых любимых французских королей.

 

 

«Пора настала, сын мой, собирайся в дорогу!»

 

«О, короли! Во власти ослепленья

Всегда вы кровь готовы проливать,

Чтоб ваши приумножились владенья…».

​

Агриппа д' Обинье,

поэт и близкий друг короля Генриха IV

 

Королева Франции Екатерина Медичи сидела в кресле,  задумчиво поглаживая кудрявую болонку. Мысли Мадам, как называли ее в Европе, вились вокруг государственных дел. В стране постоянно шли локальные сражения на религиозной почве, в любой момент способные перейти в гражданскую войну. Тщеславный Антуан де Бурбон мнит себя регентом при короле, его брат Луи, принц Конде, баламутит провинции, требуя создать королевский совет. Наварра, где правит эта прямодушная простушка Жанна д’ Альбре, давно уже стала оплотом гугенотов. Конечно, кого-либо из них можно устранить, благо знаменитые итальянские яды, накрепко запертые в комоде, всегда под рукой. Но какой в том смысл? Разумней обезвредить их, стравливая друг с другом. Вот только как, как сделать это с толком?

​

Мадам не зря прошла суровую школу в родной Флоренции: покойный автор «Государя» Никколо Макиавелли приобрел способную ученицу.  В нужный момент Екатерина незаметно совершила несколько действий и… Вскоре Антуан по уши влюбился в ее фрейлину Луизу де Лимодьер, строго проинструктированную королевой. И позабыл о своих былых притязаниях на регентство, согласившись на скромную роль наместника. Более того, он решил перейти в католичество. Так протестанты лишились одного из своих вождей.

 

Измена мужа разбила сердце Жанны. Но она с рождения была сильной, цельной натурой, обладала ясным государственным умом. Будучи католичкой, как и отец, после его смерти она во всеуслышание объявила о принятии протестантской веры, поскольку та помогает  жить по правде и совести. А Екатерина Медичи, понимая, что опасную соперницу разумней держать рядом, слала ласковые приглашения ко двору. Жанна, пользуясь своей независимостью, а также уважением и обширными связями среди дворянства, не спешила. Она заметно выделялась на общем фоне самостоятельностью в поступках и суждениях, редчайших качествах для придворных той поры. Однако сейчас политическая ситуация в стране не оставляла иного выбора. Власть находилась в руках Екатерины, с ней лучше  было ладить во имя интересов дела и детей - Генриха и Катрин. И когда осенью 1571 года в ворота замка в Нераке в очередной раз постучался гонец с вестью от Мадам, королева Наварры согласилась. Она тронулась в путь в сопровождении принца Генриха, проводившего ее до Ажене. Здесь 13 января 1572 года нежно привязанные друг к другу мать и сын расстались, как оказалось, навсегда…

 

Встреча двух королев в Париже прошла мирно. Жанна суровым голосом повествовала о бесчисленных несправедливостях, совершенных слугами короны по отношению к протестантам; выдвинула ряд требований, и в конце со свойственной ей прямотой заявила, что обмануть ее не удастся. Мадам согласно кивала, посмеиваясь внутри: «Говори, милочка, говори…». Однако, зная искренность, смелость и бескомпромиссность Жанны, способной на самые экстраординарные поступки, притворялась радушной и понимающей. Но за спиной, как всегда, плела интриги. Например, уговаривала колеблющуюся Жанну женить сына Генриха на своей дочери Марго. А потом распускала слухи, что наваррка валялась у нее в ногах, умоляя об этом браке. Разгневанные протестанты, избравшие Жанну своим лидером вместо Антуана де Бурбона, упрекали королеву, та требовала объяснений у Екатерины...

 

Напряжение в стране росло, и за королевой Жанной установили слежку. Однажды она написала сыну письмо, обрисовав ситуацию, сложившуюся на политическом небосклоне Франции: ««Колиньи настроен решительнее, чем когда-либо, и очень меня утешает. Он требует начать войну во Фландрии, и королева не в силах этому воспротивиться, хотя и уверяет, что никто нас не поддержит – ни Англия, ни немецкие князья-протестанты. Но она, в конце концов, просто злая старуха <...>, а ее сын, король, боится господина адмирала и поэтому любит его, он зовет его отцом. Когда они опять свиделись, Колиньи опустился перед королем на колени, но в мыслях своих и намерениях он смиренно склонился перед богом, а отнюдь не перед Карлом  IX, который готов следовать во всем его воле, осыпает его милостями и уже не принимает без него никаких решений. <...>  это даст нам возможность воспользоваться подходящей минутой и вырвать власть у мадам Екатерины. Пора настала, сын мой, собирайся в дорогу и приезжай»!

 

Мадам прочла его, по обыкновению не взламывая печатей, и поняла: медлить больше нельзя! 9 июня 1572 года, в возрасте 44 лет, королева Наварры внезапно скончалась. Придворные лекари уверяли принца Генриха, что виной тому – недавняя простуда и обострившийся туберкулез. Но при дворе шептались, что накануне Екатерина Медичи прислала ей подарок - надушенные перчатки, пропитанные ядом, изготовленным флорентийским парфюмером Рене. Через два месяца, вновь чужими руками, Мадам расправилась с другим вождем гугенотов, адмиралом де Колиньи. Науськанная католиками толпа вломилась в его дом  напротив Лувра в день святого Варфоломея, 24 августа 1572 года. Той же ночью произошла  страшная резня дворян-гугенотов, съехавшихся в Париж  накануне, 18 августа, на свадьбу  принцессы Маргариты Валуа и Генриха Наваррского. Милостью Божьей последний не ночевал в Лувре…

​

Вот так Луиза Савойская стала бабушкой всей Европы, а королевы Маргарита и Жанна Наваррская  вписали свои имена в историю…