СОДЕРЖАНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ
Выпуск
1
12 марта, 2018 года
13
ВЕСТНИК КУЛЬТУРЫ 38
ПРОСВЕТИТЕЛИ
Можно открыть нажатием курсора
ПАВЕЛ ГОРОХОВОВ
МИХАИЛ ВАСИЛЬЕВИЧ ЛОМОНОСОВ КАК МЫСЛИТЕЛЬ
Сын века Просвещения, младше Вольтера на семнадцать лет и старше Руссо на неполный год, Ломоносов по происхождению был государственным холмогорским крестьянином из зажиточной семьи, проживавшей в деревне Мишанинской. Холмогорские крестьяне водили тесные деловые связи с иностранными купцами и мореплавателями, а отец будущего ученого плавал на собственном небольшом судне по Белому морю и Северному Ледовитому океану. Все это не могло не сказаться на формировании широкого кругозора, неутомимой жажды познания и «открытости» мировоззрения Михаила Ломоносова.
Впрочем, среди поморов держится устойчивое сказание о том, что настоящим отцом Михаила Васильевича был Петр Первый, очень озабоченный отсутствием прямого наследника по мужской линии (ибо царь в 1711 году собственными руками, как утверждают многие историки, придушил царевича Алексея Петровича - сына от Евдокии Лопухиной – за приверженность московской старине). Вторая жена Петра Екатерина (Марта Скавронская) рожала лишь дочерей, и царь постоянно обещал, что сделает любую красавицу, которая родит ему сына, царицей. Этим не преминули воспользоваться богатые архангельские старообрядцы, тесно общавшиеся с царем. Они познакомили любвеобильного монарха с холмогорской красавицей Еленой, которая была сиротой и бесприданницей. Это было во время пребывания царя в Усть-Тосно с 17 января по 15 февраля 1711 года.
Как бы то ни было, вскоре Елена по личному указу Петра была повенчана с племянником двинского земского старосты Луки Ломоносова, сиротой Василием Дорофеевым. Будущий ученый родился 8 ноября 1711 года. Царь повелел сыну и его нареченному отцу носить фамилию Ломоносов. И действительно, с рождением Михаила в семью от казны стала поступать постоянная денежная помощь. Получило семейство и земельные угодья. На смертном одре Петр поручил заботу о незаконнорожденном сыне главе Синода Феофану Прокоповичу, который и выполнял царский завет вплоть до самой своей кончины.
Правда это или занятная историческая легенда – для оценки фигуры великого мыслителя не имеет особого значения. Впрочем, петербургский высший свет был об этой легенде, видимо, осведомлен, потому что весьма спокойно относился к тому, что Ломоносов безнаказанно колотил палкой своих коллег-академиков. Согласно распространенной легенде, Ломоносов даже не боялся драть за уши наследника престола Павла Петровича, сына Екатерины II.
Как не без иронии пишет В.О. Ключевский, особенно доставалось приглашенным в Россию немцам, но чаще всего по заслугам – так, один немецкий мудрец ничтоже сумняшеся вывел происхождение русского слова «дело» от немецкого «Dieb» – вор. Поэтому Михаил Васильевич – в полном соответствии со своей фамилией – иногда даже ломал своим иноземным оппонентам носы. Ключевский резюмирует: «Его доводы не столько убедительны, сколько жестоки» [3;191]. В другом месте великий историк пишет о Ломоносове: «Нападки Ломоносова были не просто личного свойства: они вытекали из его патриотических взглядов. Сами немцы признавали огромные таланты и ум Ломоносова, но они говорили, что с ним жить нельзя по его самолюбию» [3;195].
Действительно, Михаил Васильевич имел нрав гордый и независимый и недаром 19 января 1761 года написал графу И.И. Шувалову такие слова: «Не только у стола знатных господ или у каких земных владетелей дураком быть не хочу, но даже у самого Господа Бога, который дал мне смысл, пока разве отнимет» [1;10;546]. Здесь Ломоносов намекал на историю с известным поэтом Василием Тредьяковским, которому поручили написать оду в честь знаменитой свадьбы шутов в Ледяном доме при Анне Иоанновне. Тредьяковский сначала отказался, был за это изрядно бит монаршими прислужниками и, в конце концов, вынужден был самолично читать вирши на жуткой свадьбе в присутствии августейших господ-самодуров. Эти слова Ломоносова очень любил впоследствии повторять Пушкин.
С другой стороны, Ломоносов демонстрировал часто высокую степень научной этики по отношению к ученым, к которым он относился с пиететом и уважением. Например, в случае с Христианом Вольфом – своим учителем и последователем Лейбница. Ломоносов пишет Эйлеру: «Хотя я твердо уверен, что это мистическое учение должно быть до основания уничтожено моими доказательствами, но я боюсь опечалить старость мужу, благодеяния которого ко мне я не могу забыть, иначе я не побоялся бы раздразнить по всей Германии шершней-монистов». И не следует забывать об убеждении Ломоносова в том, что «почетнее признать правильные чужие положения, чем поддерживать свои ложные» [1;2;185-186].
Всю жизнь Ломоносов был обуреваем одной всепоглощающей страстью – к обретению нового знания, которое может быть полезным для России. 30 января 1761 года он пишет Г.Н. Теплову: «Я спрашивал и испытывал свою совесть. Она мне ни в чем не зазрит сказать вам ныне всю истинную правду. Я бы охотно молчал и жил в покое, да боюсь наказания от правосудия и всемогущего промысла, который не лишил меня дарования и прилежания в учении и ныне дозволил случай, дал терпение и благородную упрямку и смелость к преодолению всех препятствий к распространению всех наук в отечестве, что мне всего в жизни моей дороже. {...} Что ж до меня надлежит, то я к сему себя посвятил, чтобы до гроба моего с неприятелями наук российских бороться, как уже борюсь двадцать лет; стоял за них смолоду, на старость не покину» [1;10;548,554].
Как известно, Ломоносов учился в нескольких прославленных учебных заведениях: Славяно-греко-латинской академии в Москве, Духовной академии в Киеве, университете при академии наук в Петербурге. С 1736 по 1741 гг. он получал систематическое научное образование в Германии. У Христиана Вольфа (1679-1754) он три года обучался философии. Именно Вольф ввел в немецкий философский лексикон придуманные им термины-понятия для обозначения вещей и предметов самих по себе – «an sich» (перевод латинского in se). Книга Вольфа «Логика, или Разумные мысли о силах человеческого рассудка» вышла, когда Ломоносову был всего лишь год жизни.
По возвращении в 1741 году в Россию Ломоносов начал заниматься научными исследованиями в Петербургской академии наук. В 1742 году он стал адъюнктом академии, а с 1745 – профессором и академиком. Отметим, что Ломоносов – первый в России русский по происхождению академик. В 1755 году Ломоносов при поддержке ревнителя просвещения и влиятельного при дворе вельможи графа И.И. Шувалова основал Московский университет.
Ломоносов прожил до обидного мало, но сделанное им в совершенно разных областях науки не только удивляло современников, но и поражает историков до сих пор. Ломоносов был первопроходцем во многих областях естествознания и техники. В качестве химика им были открыты фундаментальные законы сохранения вещества при химических превращениях. Ломоносов развил атомистические идеи, распространив их на круг химических явлений, и заложил основы химической атомистики. В химию он ввел способ количественного анализа в качестве систематического приема исследования. Михаил Васильевич по праву считается основоположником физической химии.
Как астроном Ломоносов высказал гениальную догадку о наличии атмосферы у планеты Венера. В работе «О слоях земных» (1763) Ломоносов выдвинул гипотезу об эволюции растительного и животного мира, указывая на необходимость изучения причин изменения природы.
В СССР было издано Полное собрание сочинений Михаила Васильевича. Наиболее яркими произведениями, составляющими его научное наследие, по прошествии лет представляются «Из заметок по физике и корпускулярной философии», «О тяжести тел и извечности первичного движения», «Предисловие к лекциям по физической химии», «Рассуждения о твердости и жидкости тел», «127 заметок к теории света и электричества», «Из Волфианской экспериментальной физики», «Краткий Российский летописец», «Древняя Российская история», «Краткое описание разных путешествий по северным морям», «О сохранении и размножении российского народа». Последняя работа заслуживает, на наш взгляд, особого внимания в нашу страшную эпоху глобализации, когда именно против русского народа и его культуры улыбчивыми толерантными и политкорректными западными «демократами» и их местными прислужниками ведется настоящая война на уничтожение.
В этой работе, написанной в форме письма Ивану Ивановичу Шувалову, Ломоносов предлагает целую программу мер по улучшению жизни русского народа:
«Все оные по разным временам замеченные порознь мысли подведены быть могут, как мне кажется, под следующие главы:
1. О размножении и сохранении российского народа.
2. О исправлении нравов и о большем народа просвещении.
3. О истреблении праздности.
4. О исправлении земледелия.
5. О исправлении и размножении ремесленных дел и художеств.
6. О лучших пользах купечества.
7. О лучшей государственной экономии.
8. О сохранении военного искусства во время долговременного мира.
Начало сего полагаю самым главным делом: сохранением и размноженением российского народа, в чем состоит величество, могущество и богатство всего государства, а не в обширности, тщетной без обитателей» [1;6;384].
Современным реформаторам, вспоминающим о необходимости «сохранения и размножения российского народа» лишь перед выборами, нужно было бы лишь положить в основу своей деятельности вышеприведенные тезисы Ломоносова – и благодарность современников и потомков была бы им обеспечена. Но корабль современной российской государственности плывет без философских руля и ветрил, а также без обществоведческих карт. И если подобное бездумное пренебрежение общегуманитарной и философской культурой будет сохраняться у современных российских властей и впредь, то Россия окончательно сядет на мель. Тем более, что без знания прошлого страны невозможно построить для нее никакого светлого будущего. Это часто подчеркивал М.В. Ломоносов, который по Высочайшему повелению занялся написанием труда по русской истории. А саму мысль императрице Елизавете Петровне поручить написание «Русской истории» именно Ломоносову, первому уму и самому блестящему перу в России, подал И.И. Шувалов.
В.О. Ключевский пишет: «Ломоносов собрал важнейших писателей, древних и средневековых, у которых находились известия о России, и все это тщательно прочитал. В отчетах Шувалову он говорил о том, что прочитал и сколько выписок сделал. Пожилой ученый, очевидно, с трудом одолевал громадный и непривычный материал. Среди этих усиленных работ Ломоносов с горечью должен был покидать свои занятия в химической лаборатории, которые притом он считал очень полезными для России» [3;195].
Первый том труда по истории России был закончен лишь в 1763 году, а вышел в 1766. В этом томе Ломоносов успел подготовить свод известий о России иноземных писателей и довел само повествование до смерти князя Ярослава Мудрого. Главное в этом труде Ломоносова, что делает его до сих пор ценным для читателей, - патриотизм ученого. Ломоносов высказал блестящие догадки, которые впоследствии были приняты исторической наукой. Это и идея о смешанном составе славянских племен, и мысль о том, что история народа начинается раньше, чем становится общеизвестным его имя, и догадка о тождестве волохов, напавших на дунайских славян, с римлянами. Ключевский пишет о Ломоносове: «Он хотел восполнить пробел в русской истории, он хотел сделаться русским Ливием, который открыл бы миру древность и славу русского народа» [3;195]. И далее: «В исторических взглядах Ломоносова отразилось влияние господствующей идеи царствования Елизаветы: Россия живет для самой себя и должна все делать своими руками – такова была господствующая мысль того времени. В этом взгляде сказалось сознание народной силы» [3;196].
Гении российского естествознания постоянно подчеркивали непреходящее значение философии. Ломоносов – не исключение. «Законы опыта нужно восполнять философским познанием», – часто утверждал Ломоносов, который хорошо изучил не только историю античной философии, но и сочинения Рене Декарта и Готфрида Лейбница. «Славный и первый из новых философов Картезий, – пишет Ломоносов, – осмелился Аристотелеву философию опровергнуть и учить по своему мнению и вымыслу. Мы, кроме других его заслуг, особливо благодарны за то, что он ободрил ученых людей против Аристотеля, против себя самого и прочих философов в правде спорить, и тем самым открыл дорогу к вольному философствованию и к вящему наук приращению» [1;1;423].
Ломоносов тоже подверг сомнению безграничный авторитет Аристотеля, который как естествоиспытатель утверждал вещи, казавшиеся странными в XVIII столетии. Даже Гёте, творивший позже Ломоносова, безоговорочно верил в то, что черви зарождаются прямо из грязи – ведь это утверждал Аристотель. Впоследствии такое предположение стало чисто интеллектуально немыслимым. Тем более, смешным показалось Ломоносову утверждение о том, что у любого льва непременно случится разрыв сердца, если к нему в клетку запустить петуха. Поэтому Ломоносов напишет о гении античности следующее: «Я не презираю Аристотеля, сего славного и в свое время отменитого от других философа, но тем не без сожаления удивляюсь, которые про смертного человека думали, будто он в своих мнениях не имел никакого погрешения, что было главным препятствием к приращению философии и прочих наук, от ней много зависящих. Чрез сие отнято было благородное рвение, чтобы в науках упражняющиеся один перед другим старались о новых и полезных изобретениях» [1;1;423].
В советской литературе часто называли Ломоносова атеистом-материалистом. При желании у Ломоносова можно найти сугубо материалистические мысли. Но занятия естествознанием еще не лишают ученого веры в Творца. Здесь Ломоносов следовал за Исааком Ньютоном, который при слове «Бог», как известно, всегда снимал шляпу. Михаил Васильевич писал: «Несказанная премудрость дел Божиих хотя бы из размышления о всех тварях явствует, к чему предводительствует физическое учение, но величества и могущества его понятие больше всех подает астрономия, показывая порядок течения светил небесных. Воображаем себе тем явственнее создателя, чем точнее сходствуют наблюдения с нашими предсказаниями; и чем больше постигаем новых откровений, тем громче его прославляем» [1;4;372]. .
С другой стороны, Ломоносов следовал народной мудрости, согласно которой на Бога надеяться следует, но и самому надо стараться не оплошать. Он писал: «Напрасно многие думают, что все, как видим, с начала творцом создано, будто горы, долы и воды, но и разные роды минералов произошли вместе со всем светом и потому-де не надобно исследовать причин, для чего они внутренними свойствами и положением мест разнятся. Таковые рассуждения весьма вредны приращению всех наук, следовательно, и натуральному знанию шара земного, а особливо искусству рудного дела, хотя оным умникам и легко быть философами, выучась наизусть три слова: «Бог так сотворил» – и сие дая в ответ вместо всех причин» [1;1;352-353]. .
Мы привыкли к утверждению, что Ломоносов был первым русским ученым-энциклопедистом. Он, действительно, был первым. Многие вещи, о которых он писал, кажутся нам теперь очевидными и банальными. Очевидными и банальными они были порой и для Ломоносова, ибо в своих научных трудах он выступал не только как ученый, обращающийся к равной ему по интеллекту аудитории, но как педагог и наставник. Большинство трудов Ломоносова носит характер пропедевтики. Вот, например, что он говорил в труде «О красноречии»: «Идеи суть простые или сложенные. Простые состоят из одного представления, сложенные из двух или многих, между собой соединенных и совершенный разум имеющих. Ночь, представленная в уме, есть простая идея. Но когда себе представишь, что ночью люди после трудов покоятся, тогда будет уже сложенная идея, для того что соединятся пять идей, то есть о дни, о ночи, о людях, о трудах и о покое» [1;7;100].
Если попытаться классифицировать взгляды мыслителя, то Ломоносова можно определить как философа естествознания. Его путь в философию был дорогой мудреца-естествоиспытателя, по которому позже последуют Гёте и Вернадский, Дарвин и Эйнштейн. Из философов Нового времени Ломоносов высоко ценил и хорошо знал Декарта, Локка, Кларка и Лейбница. Ломоносов, хотя и прошел школу лейбницианца Вольфа, не принял монадологию и считал физические атомы краеугольными и исходными элементами мироздания.
«Истинный химик должен быть теоретиком и практиком, следовательно, должен быть также и философом» [1;1;68-69], – отмечал Ломоносов. Установленный им закон сохранения вещества и движения имеет кардинальное значение не только для конкретных наук, но и для всего научного мировоззрения в целом.
Вопросы мироздания Ломоносов излагал помимо научных сочинений также в наполненных философскими раздумьями стихах, стремясь сделать достижения естествознания достоянием читающей публики. Им была написана первая научная грамматика русского языка, в которой он сформулировал даже правила стихосложения.
В русской философии работы Ломоносова явственно обозначили новое направление. Как атомист, механицист, гелиоцентрист, эволюционист, особенно как геолог, мыслитель считал, что движение присуще материи. Будучи верующим человеком, Ломоносов был сторонником деизма, не отрицая идею первотолчка, давшего жизнь неорганической материи.
Если рассматривать философскую компоненту мировоззрения мыслителя, Ломоносов был деистом, отодвигавшим акт сотворения далеко в глубь времен. Он отказывался видеть какие-либо воздействия Бога на природу в ее нынешнем состоянии. Это открывало широкие возможности для исследовательского поиска, не давая в то же время формальных поводов для обвинений в безбожии. Если уж стремиться к доктринальным определениям, то тогда Ломоносов – деист материалистического толка. В работе «О тяжести тел и об извечности первичного движения» он утверждал, что первичное движение никогда не может иметь начала, но должно длиться извечно.
Для обоснования научной деятельности Ломоносов, как методолог, использовал также теории предметного разграничения науки и религии и двойственной истины. Он доказывал, что у науки свой объект изучения, она имеет собственное содержание, отличное от религиозного. В противоположность господствовавшей геоцентрической системе мира мыслитель отстаивал, развивал и пропагандировал гелиоцентрическую систему и учение о множестве населенных миров. В противоречии с представлениями о том, что сотворенный мир существует в неизменном виде, Ломоносов показал, что Земля, ее поверхность и обитатели претерпели существенные изменения. Его эволюционные идеи, опиравшиеся на материалы истории, свидетельства географов древности, данные палеонтологии и т. п., были изложены в работе «О слоях земных». Картине мира, сохранявшей в его время статичность, он сумел придать известный динамизм, а свои труды старался писать красивым и приятным языком.
Когда Ломоносов умер 1 (15) апреля 1765 года, то после его похорон Ле-Клерк на собрании Петербургской академии наук сказал прекрасные слова: «Не стало человека, имя которого составит эпоху в летописях человеческого разума, обширного и блестящего гения, обнимавшего и озарявшего вдруг многие отрасли... Общество пользовалось его знаниями, ваши летописи воспользуются его славою; его будут чтить всюду, где будут люди просвещенные» [1;1;ХХХ11].
Итак, мы рассмотрели те магистральные парадигмы, которые определяют интеллектуальное своеобразие М.В. Ломоносова как мыслителя, сумевшего объединить в своем творчестве научный и художественный подходы к освоению мира, продемонстрировав невиданный до него синтез познавательных практик.
А.С. Пушкин 12 августа 1825 года напишет о «великом сподвижнике великого Петра» такие строки: «Соединяя необыкновенную силу воли с необыкновенную силою понятия, Ломоносов обнял все отрасли просвещения. Жажда науки была сильнейшею страстию сей души, исполненной страстей. Историк, ритор, механик, химик, минералог, художник и стихотворец, он все испытал и все проник...» [2;722]. Пушкин в статье «Ломоносов», хотя и говорит о «вредном» влиянии Ломоносова на российскую словесность вследствие «высокопарности» и «изысканности» его слога, оценивает его как мыслителя так: «Ломоносов был великий человек. Между Петром I и Екатериною II он один является самобытным сподвижником просвещения. Он создал первый университет. Он, лучше сказать, сам был первым нашим университетом» [2;766].
Список литературы:
1. Ломоносов, М.В. Полное собрание сочинений. - Т. 1-10. - М.-Л., 1950-1957.
2. Пушкин, А.С. Золотой том: Собрание сочинений / Редакция, биографические очерки и примечания Б. Томашевского. Издание исправленное и
дополненное. - М.: Издательский дом «Имидж», 1993.
3. Ключевский, В.О. Собрание сочинений в 9 томах. - Том VII. Специальные курсы. -М., 1989.
Сведения об авторе:
Горохов Павел Александрович, заведующий кафедрой социальной философии Оренбургского государственного университета,
доктор философских наук, профессор
https://cyberleninka.ru/article/n/mihail-vasilievich-lomonosov-kak-myslitel
Можно открыть нажатием курсора
ЮЛИЯ ОПРЯТНОВА
РОДНОЙ ЯЗЫК КАК СРЕДСТВО НРАВСТВЕННОГО ВОСПИТАНИЯ НАРОДА В ТРУДАХ М.В. ЛОМОНОСОВА И ЕГО ПОСЛЕДОВАТЕЛЕЙ
Статья посвящена проблеме родного языка в трудах выдающегося отечественного ученого, просветителя и общественного деятеля XVIII в. М. В. Ломоносова и его последователей. В XVIII веке, характеризуемом как век формирования национального самосознания, важнейшей задачей русской педагогики стало сохранение национальной культуры, что связывалось с необходимостью изучения родного языка — главного средства нравственного воспитания народа и формирования национального самосознания.
Родной язык играет важную роль в жизни и деятельности современного человека, будучи средством общения и взаимодействия, хранения и усвоения знаний, центром духовной культуры народа. Проблема значимости родного языка в нравственном воспитании не нова, в ней прослеживаются определенные педагогические традиции. Еще в XVIII в. многие отечественные педагоги и общественные деятели указывали на различные аспекты преподавания родного языка. В этот период на представления о роли родного языка существенно влияли те изменения, которые происходили в общественной и культурной жизни страны.
В первой половине XVIII в. огромное влияние на общественное мнение оказывала начавшаяся в результате петровских реформ европеизация — постепенное заимствование и усвоение западных культурных ценностей. Под влиянием обучения, которое часто велось на иностранных языках, у дворян формировалась новая система понятий, часто не имевших эквивалента в русском языке. Петр I даже вынужден был издать приказ, по которому «предписывалось писать все российским языком, не употребляя иностранных слов и терминов», поскольку от злоупотребления чужими словами «самого дела выразуметь невозможно» [5. С. 19].
Вместе с тем, преемственность и единство культурной традиции в каждом из слоев русского общества обеспечивал язык, служивший связующим звеном исторических поколений русского народа. Русский язык являлся средством трансляции национальной культуры и в то же время необходимым условием ее развития. При этом в разнообразных группах населения существовали свои культурные ценности, и, следовательно, собственный культурный язык, языковые нормы, определенная литература.
Доминирующей культурой была культура верхних слоев общества. Дворянская элита являлась носителем духовных и нравственных ценностей общества, своеобразной его душой, выражающей моральный облик социума. Государство было заинтересовано в элите и не одобряло проявление «народного» в культуре и связанном с ней языке. А поскольку язык являлся одним из основных средств утверждения главенствующей культуры, то он стал одним из важнейших инструментов государственной политики.
Переплетение сложных политических и национальных отношений, в которых состояла Россия в XVIII в., инициировало развитие национального самосознания русского народа и осознание ими своей значимости. Этот процесс сопровождался борьбой против немецкого влияния, распространившегося в России в 30-40-х годах XVIII в. По мнению исследователя И. Н. Ионова, это был «ответ на унижение, которому подвергали русских немцы, обвиняя в лености, халатности, недисциплинированности, неумении доводить работу до конца, выражая презрение к русской культуре и русскому языку» [4. С. 202]. Реакцией на это было изгнание немцев с ведущих постов в государстве и армии в годы правления дочери Петра I Елизаветы, которую считали защитницей интересов русского дворянства. Однако в целом идеи национального самосознания и его связи с древней народной культурой во второй половине XVIII в. скорее связывалась с предрассудками, чем с положительными ценностями.
Именно эти социокультурные условия способствовали возникновению педагогических идей, в которых развитие народной гордости и достоинства связывалось с необходимостью изучения русского языка, родной литературы, русской истории и географии. Сторонники этого направления стремились к распространению народного образования, к воспитанию чувства патриотизма. В этот период педагоги, общественные деятели и литераторы стремились освободиться от подражания иностранным образцам, и в изучении русского языка и словесности они видели главную задачу нравственного воспитания и образования народа. Их деятельность была тесно связана с процессами образования национального русского языка в XVIII в. и нашла свое яркое выражение в работах гениального русского ученого М. В. Ломоносова.
Анализ взглядов М. В. Ломоносова позволяет выделить ряд вопросов, касающихся развития новых культурных и социально-экономических отношений и роли русского языка в этих процессах: родной язык как средство передачи культурного опыта народа, как средство подготовки «истинных сынов отечества»; процессы формирования русского национального языка, связанные не только с центральными задачами развития русской национальной литературы (в противовес иностранной), но и с культурно-историческими потребностями русского общества XVIII в.
Социальную роль родного языка ученый рассматривал в социально-культурном контексте своего времени. М. В. Ломоносов приветствовал распад феодальных устоев русского общества, вызванный реформами Петра I в начале XVIII в., и благоденствие России он усматривал в преодолении ее экономической и культурной отсталости. Поэтому вопросы воспитания и образования рассматривались им не в узких рамках школьной жизни, а были поставлены в тесную связь с перспективами развития новых экономических и социальных отношений. И именно поэтому основной особенностью педагогических идей Ломоносова является требование приближения знаний к жизни, особенно знаний о языке: «Коль полезно человеческому обществу в словесных науках упражнение, о том свидетельствуют древние и нынешние просвещенные народы» [6. С. 147].
Поскольку середина XVIII в. характеризуется резким пробуждением самосознания в среде передовых людей того времени — профессоров, педагогов, то в своих исторических трудах и художественных произведениях автор проводил мысль о величии России и ее народа, а в лингвистических трудах показывал значение русского языка для развития национальной культуры и указывал на тот вред, который приносит бездумное увлечение чужими языками: «Таким старательным и осторожным употреблением сродного нам коренного славенского языка купно с российским отвратятся дикие и странные слова нелепости, входящие к нам из чужих языков...» [7. С. 151]. Он боролся за сохранение и использование всего ценного, что содержалось в культурном наследии русского народа; стремился развивать национальную культуру в направлении, соответствующем новым экономическим условиям и интересам народа; выступал против раболепства и низкопоклонства перед культурой Западной Европы, распространенных среди господствующих сословий России, поскольку «может собственных Платонов // И быстрых разумом Невтонов // Российская земля рождать» [6. С. 47].
В вопросах развития национального образования особенно показателен проект М. В. Ломоносова «Регламент московских гимназий», в котором он рекомендует в «Российской школе» обучать детей народным русским способом, то есть детей следует обучать «грамоте обыкновенным старинным порядком, то есть азбуку, часослов и псалтырь... Потом учить писать по предписанному доброму великороссийскому почерку и приучивать читать печать гражданскую» [9. С. 457—458]. Красной нитью через этот документ проходит требование организации национальной школы, где российское юношество обучалось бы в «Российской школе», основой обучения в которой был бы родной язык.
В XVIII в. в учебных заведениях Петербургской Академии наук гимназистов и студентов не обучали русскому языку, в российской системе образования не было такой школы, в которой основой преподавания были бы русский язык и отечественная литература. Это положение было выражением политической линии той группы, которая управляла Академией наук с разрешения государственной власти. С 1726 г. гимназия находилась под влиянием немецких школ, а в 1747 г. государственные деятели Шумахер и Г. Теплов разработали новый «Регламент» Академии наук, который «ориентировал ее на приглашение иностранцев» [11. С. 67] и прямо запрещал студентам изучать русский язык. В университете преподавание шло только на латинском языке. В итоге оказалось, что большая часть студентов писала по-латыни лучше, чем по-русски, и, понимая латинский текст, не могла выразить его на родном языке. Несмотря на столь вредные последствия принятой в учебных заведениях системы обучения, в их уставах и учебных планах отсутствовали предметы, имевшие отношение к изучению русского языка и литературы.
Русские дети, принятые в гимназию, сначала учились в нижних немецких классах, где преподавание шло на немецком языке. Естественно, что такая организация обучения приводила к плачевным результатам. М. В. Ломоносов писал: «Многие учителя были... в латинской школе, которые российского языка не искусны и учат только по латыни с немецкого. Для того принуждены они прежде учиться по-немецки. В чем ради беспорядка потеряв много лет, к латинскому языку уже устарев приступают и затем оного не выучаются» [10. С. 23].
Поэтому ученый и выступил реформатором гимназии Петербургской Академии наук. Основой обучения детей в начальной и средней школе автор признавал родной язык, считал важнейшей задачей создание и развитие общенародного русского литературного языка и отечественной литературы. Он отвергал мнения отечественных дворян, в своем увлечении всем европейским потерявших чувство родного языка. Ученый резко выступал против мнений о том, что русский язык беден и невыразителен по словарному составу, непригоден для научных исследований и культурного общения. М. В. Ломоносов говорил, что русская речь «имеет природное изобилие, красоту и силу» [8. С. 92], что на огромной территории России русский народ в городах и селах говорит повсюду вразумительным языком. Этот язык и должен быть основой обучения.
Приоритет родного языка в обучении М. В. Ломоносов воплотил на практике. Им были созданы в гимназии Академии наук особые классы русского языка («российская школа»), которые были исходными в системе обучения и являлись синтезом классического и реального образования. Содержание классического образования должно быть подчинено целям приобщения детей к бессмертным творческим ценностям античности. Особенность взглядов М. В. Ломоносова — предметность обучения и последовательное расположение материала, при этом исходной основой является родной язык, его грамматика и литература. Обучение нужно начинать с того языка, на котором говорит ребенок, а не с латыни, как во многих школах Западной Европы.
Основным филологическим трудом М. В. Ломоносова является «Российская грамматика». В. Г. Белинский писал, что до Ломоносова «существовала только русская азбука, но не было русского языка, и только после него стал возможным в России раздел ученых литературных трудов. И вот он пишет грамматику, которая уже не годится для нашего времени, но лучше которой еще не являлось у нас; дает законы языку и утверждает их образцами» [2. С. 188-189].
Появление его труда по грамматике сделало возможным систематическое обучение в школе русскому языку на научной основе. Необходимо отметить, что научные представления М. В. Ломоносова носили печать материалистического мировоззрения автора. В частности, Ломоносов считал, что язык выполняет коммуникативную функцию, то есть он служит «для сообщения с другими своих мыслей». При помощи языка человек сообщает другим понятия, воображенные себе с помощью чувств. Ломоносов неоднократно подчеркивал теорию отражения действительности в языке: «Взирая на видимый сей свет, двоякого рода бытия в нем видим. Первого рода суть чувствительные в нем вещи, второго рода суть оных вещей разные деяния» [8. С. 25]. Вот эти идеи вещей и их деяния человек и сообщает другому с помощью слова. Язык нужен людям для «согласного общих дел течения», то есть для совместной практической деятельности. И язык человека обеспечивает необходимое условие жизни и развития общества.
Продолжением этих мыслей являются его взгляды на проблему становления русского литературного языка, выраженные в «Предисловии о пользе книг церковных в российском языке» - самой поздней и наиболее зрелой филологической работе М. В. Ломоносова. В этой статье автор ставит следующие важные проблемы: проблему становления русского литературного языка, проблему разграничения литературных стилей и проблему классификации литературных жанров. Под этими внешними филологическими изысканиями лежала страстная патриотическая идея Ломоносова мобилизовать все живые национальные силы русского литературного языка, чтобы повысить, с одной стороны, его сопротивляемость чужеродным вторжениям, с другой стороны, сделав научную и литературную речь общепонятной, обеспечить внедрение науки и литературы в национальный быт.
Однако основной проблемой этой статьи являлась проблема русского литературного языка. Ломоносова признают «страстным ревнителем чистоты русского языка, смелым новатором, поставившем на очередь вопрос о необходимости изучения языков, родственных русскому», он открыл путь «счастливому слиянию всех живых сил русского литературного языка, которое обеспечило расцвет великой русской литературы» [16. С. 12].
Таким образом, в его литературных трудах, содержащих общественно-экономические и культурно-просветительские идеи, красной нитью в которых проходит мысль: чтобы поднять культурный уровень народа и донести до него знания, надо было совершенствовать его язык. Автор не только считал, что от слова зависит «блаженство рода человеческого» [8. С. 392], то есть уровень развития общества, но подчеркивал, что речь имеет большое общественно-политическое, идейно-воспитательное и образовательное значение. Заботясь о формировании нового мировоззрения, стремясь к воспитательному влиянию школы, М. В. Ломоносов требовал вдумчивого отношения к использованию языкового материала.
Также М. В. Ломоносов проанализировал процессы формирования, становления и стабилизации системы русского национально-языкового выражения. По мнению исследователя Л. А. Переваловой, ученый высказывался «за сближение разговорного, живого языка с книжной речью, отвергал как преобладание в русском языке церковнославянских элементов, чего добивалось духовенство, так и смешанно-языковый салонный жаргон, характеризующий речь аристократов» [11. С. 70]. Он упорно отстаивал народную литературную языковую практику, которая развивается от поколения к поколению. Эта практика и должна быть использована в процессе обучения и воспитания.
Помимо этого, М. В. Ломоносов и его последователи были первыми учеными, выступившими против векового засилья латинского языка в науке. Благодаря последователям М. В. Ломоносова впервые в России началось чтение лекций по философии не на латинском, а на русском языке. Они боролись за признание родного языка не только как средства общения людей, но и как способа выражения национальных научных и литературных достижений человечества. Эта черта была тонко подмечена неутомимым борцом за русскую культуру и просвещение В. Г. Белинским: «Знаете ли, в чем состоял отличительный характер века Екатерины II, этой великой эпохи, этого светлого момента жизни русского народа? Мне кажется, в народности. Да — в народности, ибо тогда Русь, стараясь по-прежнему подделываться под чужой лад, как будто назло самой себе, оставалась Русью» [1. С. 46].
Один из преемников М. В. Ломоносова, профессор Московского университета Н. Н. Поповский очень убедительно раскрывает значение преподавания на отечественном языке: «Начнем философию не так, чтобы разумел только один изо всей России или несколько человек, но так, чтобы каждый, российский язык разумеющий, мог удобно ею пользоваться. Одни ли знающие по латине столь понятны и остроумны, что могут разуметь философию? Не безвинно ли претерпевают осуждение те, которые для незнания латинского языка почитаются за неспособных к слушанию философии? Не видим ли мы примеру в простых так называемых людях, которые, не слыхавши и об имени латинского языка, одним естественным разумом толь изрядно и благоразумно о вещах рассуждают, что сами латинщики с почтением им удивляются» [12. С. 91—92].
Но особенно Н. Н. Поповский подчеркивал важное значение отечественного языка для обучения подрастающего поколения: «Самые отроки могут чрез частое повторение привыкнуть и к глубочайшим предложениям, когда они им порядочно и осторожно от учителей внушаемы бывают, только лишь бы на известном языке предлагаемы им были» [12. С. 92].
Профессор Московского университета А. А. Барсов также «содействовал тому, чтобы наука в Университете заговорила чистым русским языком» [15. С. 4]. Его современник М. Н. Муравьев называл его «ревнителем Росска слова», митрополит Евгений Болховитинов «строгим блюстителем чистоты и правильности отечественного языка», а в объявлении о его лекциях в 1757 г. значилось: «Антон Барсов, философ и свободных наук магистер, продолжать имеет математику на российском языке» [15. С. 4].
Однако чтение лекций на русском языке встретило сопротивление: В 1758 г. члены университетской конференции настояли на том, чтобы лекции читались на латинском языке, поскольку опасались, «как бы легкость слушания философических лекций на русском языке не привлекла всех других учеников и не отвратила бы их от занятий латинским языком, который есть главная цель учреждения университета и основание всех наук» [13. С. 135]. Поэтому, когда еще один профессор Московского университета, С. Е. Десницкий выступил за преподавание юриспруденции на русском языке, куратор Московского университета В. Е. Адодуров приказал читать лекции на латинском для того, чтобы «профессора-иностранцы могли точнее судить о них» [15. С. 4—5].
Материалистические взгляды М. В. Ломоносова по основным проблемам функционирования языка были продолжены родоначальником русского материализма А. Н. Радищевым. Писатель говорит о языке как о «благороднейшем по разуму даровании, данном человеку для сообщения своих мыслей, посредством образования голоса через органы, на то устроенные» [3. С. 136]. Философ-мыслитель подчеркивает коммуникативную функцию языка, указывая, что речь есть главное средство общения между людьми. Он считает, что речь послужила стимулом развития рода человеческого: «Начальный способствователь рода человеческого есть речь» [3. С. 33]. Без речи была бы невозможна практическая и научная деятельность людей, благодаря ей «одолжен человек всеми своими изобретениями».
А. Н. Радищев пытался решить наиболее сложные социальные, культурные и отчасти педагогические проблемы своего века, которые составляли центральный узел борьбы традиционной и элитарной дворянской культур конца XVIII в., в том числе проблему соотношения родного и иностранных языков в процессе воспитания личности.
Он был сторонником такой системы воспитания, которая обеспечила бы разностороннее развитие личности. Вот почему А. Н. Радищев говорил о необходимости включения в программу общего образования довольно широкого круга естественно-научных и гуманитарных знаний. Критикуя чрезмерное увлечение латынью и французским языком, он совсем не отрицал надобности изучения иностранных языков. Знание иностранных языков нужно для того, чтобы иметь возможность глубже и полнее ознакомиться с жизнью народов других стран, с их культурой, изобретениями, понятиями. Но главное место в отечественном воспитании им отведено изучению родного, русского языка. В «Путешествии из Петербурга в Москву» устами крестицкого дворянина он говорил по этому поводу следующее: «Преподавая вам сведения о науках, не оставил я ознакомить вас с различными народами, изучив вас языкам иностранным. Но прежде всего попечение мое было, да познаете ваш собственный, да умеете на оном изъяснять ваши мысли словесно и письменно, чтобы изъяснение сие было в вас непринужденно и поту на лице не производило» [14. С. 113].
Выступления А. Н. Радищева в защиту родного языка имели большое прогрессивное значение. Они наносили серьезный удар по элитарно-космополитической идеологии дворянства, вносили ценный вклад в борьбу за подъем и развитие национальной русской культуры и просвещения и содействовали усилению роли русского языка в системе отечественного воспитания.
Таким образом, оценка новаторских исследований М. В. Ломоносова и его последователей в области воспитания и образования тесно связана с культурно-историческими потребностями русского общества XVIII в., а прежде всего — с процессами формирования русского национального языка, с центральными задачами развития русской национальной литературы в ту эпоху.
Список литературы
1. Белинский, В. Г. Полное собрание сочинений: в 13 т. Т. 1. Литературные мечтания / В. Г. Белинский. — М. : Изд-во АН СССР, 1953. — 573 с.
2. Белинский, В. Г. Полное собрание сочинений: в 13 тт. Т. 2. Статьи и рецензии. Основы русской грамматики. 1836— 1838. / В. Г. Белинский. — М. : Изд-во АН СССР, 1953. — 768 с.
3. Галактионов, А. А. Русская философия XI—XIX вв. / А. А. Галактионов, П. Ф. Никандров. — Л. : Изд-во Ленинградского университета, 1989.
— 744 с.
4. Ионов, И. Н. Российская цивилизация. IX — начало XX в. / И. Н. Ионов.
— М. : Просвещение, 1995. — 320 с.
5. Камнева, Н. В. Русский язык и культура речи: Учебно-методическое пособие / Н. В. Камнева, Л. В. Шевченко.
— Томск: Изд-во Томского гос. ун-та систем управления и радиоэлектроники,
2007. — 152 с.
6. Ломоносов, М. В. О нынешнем состоянии словесных наук в России / М. В. Ломоносов // Для пользы общества. / Состав., вступит. ст., примеч. А. С. Елеонский. — М. : Сов. Россия, 1990. — 384 с.
7. Ломоносов, М. В. Предисловие о пользе книг церковных в российском языке / М. В. Ломоносов // Для пользы общества... / Состав., вступит. ст., примеч. А. С. Елеонский. — М. : Сов. Россия, 1990. — 384 с.
8. Ломоносов, М. В. Полное собрание сочинений : в 11 т. Т. 7. Труды по филологии 1739—1758 гг./ М. В. Ломоносов; глав. ред.: С. И. Вавилов, Т. П. Кравец; редкол.: В. В. Виноградов, Б. Д. Греков, А. В. Топчиев, С. Г. Бархударов, А. И. Андреев, Г. П. Блок, Г. А. Князев, В. Л. Ченакал. — М., Л., 1952. — 997 с.
9. Ломоносов, М. В. Полное собрание сочинений : в 11 т. Т. 9. Служебные документы. 1742—1765 гг. / М. В. Ломоносов;
глав. ред.: С. И. Вавилов, Т. П. Кра-вец; редкол.: В. В. Виноградов, Б. Д. Греков, А. В. Топчиев, С. Г. Бархударов, А. И. Андреев, Г. П. Блок, Г. А. Князев,
B. Л. Ченакал. — М., Л., 1955. — 1033 с.
10. Ломоносов, М. В. Полное собрание сочинений: в 11 т. Т. 10. Служебные документы. Письма. 1734—1765 гг. / М. В. Ломоносов; глав. ред.: С. И. Вавилов, Т. П. Кравец; ред-кол.: В. В. Виноградов, Б. Д. Греков, А. В. Топчиев, С. Г. Бархударов, А. И. Андреев, Г. П. Блок, Г. А. Князев, В. Л. Ченакал. — М., Л., 1957. — 950 с.
11. Перевалова, Л. А. Педагогические взгляды М. В. Ломоносова / Л. А. Перевалова. — М. : Просвещение, 1964. — 144 с.
12. Поповский, Н. Н. Речь, говорен-ная в начале философических лекций / Н. Н. Поповский // Избранные произведения русских мыслителей второй половины XVIII в. Т.1. — М. : Гос. изд-во политической литературы, 1952. — 712 с. —
C. 90—91.
13. Протокол конференции от 19 сентября 1758 г. // Документы и материалы по истории Московского университета второй половины XVIII в. Т.1. 1756— 1764. — М. : Изд-во Московского университета, 1960. — 416 с. — С. 135—136
14. Радищев, А. Н. Избранные сочинения / А. Н. Радищев. — М. : Госполитиздат, 1952. — 711 с.
15. Успенский, Б. А. Предисловие / Б. А. Успенский // «Российская грамматика» А. А. Барсова. — М. : Изд-во Московского университета, 1981. — 776 с. — С. 3—30.
16. Хрестоматия по истории русского языкознания / Под ред. Ф. П. Филина. Учеб.пособие для филол. специальностей ун-тов и пед. ин-тов. —М. : Высшая школа, 1973. — 504 с.
Источник: