СОДЕРЖАНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ
Выпуск
1
12 марта, 2018 года
Татьяна Водолажская
За други своя
или как Н.К. Рерих защищал доброе
имя княгини М.К. Тенишевой
Портрет княгини М. Кл. Тенишевой –мецената, педагога, коллекционера и художницы. Портрет Н.К. Рериха, Санкт-Петербург
"Из отношения с Вами во мне возрождается вера в нужное, нежное и
вообще человеческое... Мне верится, что наше дело — дело святое и
трудами, и верою мы пройдём на истинную пользу Руси".
Н.К. Рерих – М. Кл. Тенишевой
"Наши отношения — это братство, сродство душ, которое я так ценю
и в которое так верю. Если бы люди чаще подходили друг к другу так,
как мы с ним, то много в жизни можно было бы сделать хорошего,
прекрасного и честного..."
М. Кл. Тенишева – Н.К. Рериху
Великого художника и хорошо известную в России меценатку и любительницу древней старины М.Кл. Тенишеву (1858-1928) связывали самые тёплые дружеские отношения. Когда в принадлежащем ей хуторе Флёново, что близ деревни Талашкино под Смоленском заложили храм, ставший семейной усыпальницей, расписывать его Мария Клавдиевна пригласила художника Н.К. Рериха. В своих воспоминаниях, написанных в 1920-х годах в Париже, она вспоминала: «Я только забросила слово, а он откликнулся. Слово это – храм. Только с ним (н.К. Рерихом-авт.), если Господь приведЁт, доделаю его. Он человек, живущий духом, Господней искры избранник, через него скажется Божья правда. Храм достроится во имя Духа Святого. Дух Святой – сила Божественной духовной радости, тайною мощью связующая и всеобъемлющая бытие. Какая задача для художника! Какое большое поле для воображения! Сколько можно приложить к Духову храму творчества! Мы поняли друг друга, Николай Константинович влюбился в мою идею, Духа Святого уразумел. Аминь. Всю дорогу от Москвы до Талашкина мы горячо беседовали, уносясь планами и мыслью в беспредельное. Святые минуты, благодатные» [1].
Объединяли их и вера в блестящее будущее России, общий взгляд на искусство, стремление сохранить для будущих поколений бесценные памятники российской культуры. С этой целью княгиня организовала в Париже выставку русского искусства. В числе еЁ экспонатов находились и предметы религиозного культа. И надо же было так случиться, что в это время в Смоленске нашелся человек, некий А.В. Жиркевич, который начал сообщать в газеты о разграблении смоленских ризниц. С его точки зрения княгиня оказалась виноватой в том, что стремясь спасти церковные ценности от хищений, купила их для своего музея в имении Талашкино под Смоленском. Началось судебное разбирательство, в котором художник, назвавший его «чудовищным недомыслием», немедленно встал на защиту доброго имени Марии Клавдиевны.
Предлагаем Вашему вниманию переписку по этому поводу между А.В. Жиркевичем и Н.К. Рерихом, а также отрывок из воспоминаний об этой истории М.Кл. Тенишевой.
Н.К. Рерих, Е.И. Рерих, княгиня М.Кл. Тенишева, княгиня Е.К. Святополк-Чевертинская, барон [Ф.Р.] Остен-Сакен, исследователь, участник экспедиции П.К. Козлова в Азии [Четверкин] и студент Имшенецкий у харчевни в Смоленской губернии. https://roerichsmuseum.website.yandexcloud.net/FA/FA-022.pdf
6 апреля 1908 г. Письмо А.В. Жиркевича к Н.К. Рериху
(Надпись на письме: За переписку 2 р.)
Моё письмо к Рериху. Г. Смоленск. 6 апреля 1908 г.
(написано рукой переписчика) Копия письма Жиркевича к Рериху.
Милостивый Государь! Извините, что пишу Вам, не зная Вас, лично, не имел возможности узнать Ваше имя и отчество! Но я всё ещё нахожусь под тяжёлым впечатлением письма Вашего в «Новом Времени» меня задевшего, Вашей, более ранней статьёй «Голгофа искусства», где Вы изобразили кн. Тенишеву в неподходящей для нея обстановке.
Позвольте же мне высказаться откровенно. Едва ли был у княгини более горячий поклонник ея художественно-археологической деятельности, как я – до той минуты как я узнал правду об ея музее. Теперь мой взгляд на княгиню изменился и вот почему. Агенты княгини обобрали для ея музея не только Смоленские ризницы, но и ризницы всей Смоленской епархии. И они, и княгиня, уверяли, что всё это скупается для того, чтобы в составе музея остаться в Смоленске…. И вдруг княгиня лишила Смоленск своего дара, давно обещанного!... Предлог, которым она объясняет эту перемену в настроении, якобы тем, что я заявил, что город должен отказаться от музея, пока княгиня не вернёт в Смоленские ризницы взятых оттуда с «нарушением археологической этики» вещей… Но разве можно наказывать город из-за личного взгляда одного человека?!
Агенты княгини, узнав, что духовенство незаконно распродаёт вещи из ризницы, на аукционах, с жидами (так в тексте), с разрешения княгини, стали скупать древности, обесценивая ризницы. Когда я поднял об этом вопрос в печати, княгиня печатно прикрыла своих агентов… Вы ставите эту покупку в заслугу княгине. А я считаю это варварским актом. У княгини был другой выход: узнав, что происходит незаконное расхищение святынь, не только отказаться от участия в этом святотатстве, но заявить об этом печатно, в виде протеста в Св. Синод – как сделал я, остановив на многие годы хищения…
Что княгиня была не права, видно из решения Св. Синода по этому вопросу; из взгляда на историю с ризницами Моск(овского) Имп(ераторского) Арх(ивного) Общество и др(угими). Археологич(ескими) учреждениями. Я предпочитаю чтобы святыни хранились в ризницах, а не в частных руках, завися от каприза коллекционеров… Собрав всё из Смоленской епархии, княгиня увезла собрание в Париж, и, как говорят, намерена продать заграницу. Удивительный подвиг. Представьте себе, что княгиня при жизни своей, пожертвовала бы музей какому либо русскому городу, как благоустроенное хранилище старины. Прошло бы несколько лет, хранилище, по примеру Смоленских ризниц, стало бы падать, появились бы продажные слуги в нём, а рядом поселилась бы новая коллекционерша, которая стала бы собирать в музей свой древности церковные…
И вот она, пользуясь алчностью и невежеством заправил музея, стала бы на глазах кн. Тенишевой, скупать из ея музея вещи, под предлогом, что спасает их, так как всё равно они пошли бы по рукам… Что сказала бы тогда княгиня? Не заявила бы протеста?! С мстительностью женщины, самолюбие которой задели, она допекает меня какой-то небывалой «церковной хоругвью», взятой из ризницы. А у нея мои письма, где я описываю, что это простая вышивка. Но она их предпочитает хранить, не оглашая. Разве это порядочно?! Приятно ли будет княгине, когда я привлеку её к суду за клевету, как сделал уже это по тому же вопросу с газетой «Россия»?!
Я – старый археолог, есть музеи мною созданные; я всю жизнь жертвовал в разные древние хранилища мои коллекции. И вдруг и Вы бросили камень на мою археологическую порядочность?! За что?! Если бы Вы пожелали узнать что-либо по этому же вопросу, то вот мой адрес:
гор. Смоленск полковнику Александру Вл(адимировичу?) Жиркевичу.
Я здесь пробуду две недели, а затем уеду в Вильну, куда переведён.
Примите уверения в совершенном почтении и
преданности. Готовый к услугам Вашим.
А. Жиркевич.
10 апреля 1908 г. Письмо Н.К. Рериха к А.В. Жиркевичу
Ответ мне худ. Рёриха (написано Жиркевичем)
(написано рукой переписчика)
Копия (ответа) письма С. Петербург, Рериха на письмо 10 апреля 1908 г. Жиркевича.
Считаю долгом своим уведомить Вас, что к(нягиня) М(ария) Кл(авдиевна) Тенишева по-прежнему отдаёт музей свой городу Смоленску и это решение своё ни за что не изменит. Теперь княгиня имеет возможность отдать городу не просто выдающееся собрание, а собрание, сделавшееся всемирно известным, опубликованным в 72-х изданиях. В Париже княгине удалось спасти для России ещё несколько художественных предметов. Кроме того, как мне известно, княгиня даёт субсидию одному художнику для собрания древностей на Урале.
Никакого корыстного намерения у княгини быть не может. Россия должна гордиться, что среди ея поданных есть такие искренние любители искусства. Вы, если Вы человек справедливый, должны печатно признать, что Вы были введены в заблуждение относительно собирательских трудов княгини. Уже много раз мне приходилось выступать в защиту разрушаемой красоты древне-русской. Если придётся, я готов бороться за красоту древности ещё много, всеми силами моей души. Если Вы дорожите русскою древностью, обаянием чудесной умирающей былины, то между нами не может быть вражды, и Вы печатно должны взять обратно всё, что Вы сказали о кн(ягине). М(арии) Кл(авдиевне) Тенишевой. Ея деятельность достойна лишь восхищения и посильной помощи со стороны всех – кому дорого русское искусство. Если Вы любите красоту древности, если русская старина для Вас не пустой звук, то Вы должны поступать по справедливости. В любителях старины мелкой души быть не может.
По желанию Вашему друг или враг
Ваш Рерих.
(приписка Жиркевича) Копия.
Письмо в редакцию по поводу корреспонденции из г. Смоленска
М(ногоуважаемый) главный редактор, покорнейше прошу напечатать следующее:
14 апреля 1908 г. Письмо А.В. Жиркевича к Н.К. Рериху.
Моё письмо к художнику Рёриху. Смоленск. 14 апреля 1908 г.
Милостивый государь Николай Константинович,
Мы с Вами говорим на разных языках. Мне грустно было бы иметь Вас «врагом», потерять Вашу «дружбу». Но правда для меня – выше личных отношений, и вопрос Вами заданный, есть не личный, а общественный. С молодости спасаю я предметы старины и самое старину от варварского употребления; но мне не хочется сообщать Вам мой послужной, в этом отношении, список. Охотно извинюсь печатно перед княгиней, если Вы мне укажете, где, когда я обвинял княгиню Тенишеву в «корыстных намерениях» с ея стороны в отношении к старине…
Но, напротив, я всегда, устно понятно и письменно воздавал восторженно должное ея личным дарованиям и заслугам перед искусством, чему могут служить доказательством письма мои к княгине, которые благоволите взять у неё и прочесть. Когда я напечатал первую статью, в которой обвинял не княгиню в покупке Смоленской старины в неблаговидной обстановке, а ея агентов, преследовавших корыстные цели, то княгиня печатно заявила, к моему ужасу, что она с этими господами солидарна, и при этом, с мстительностью женщины, пустила про меня печатную сплетню о продаже ей мною, с личной для меня выгодой (т.е. корыстно?!) каких-то вещей. Но и после того, я писал ей, прося её «коленопреклоненно» (буквальное моё выражение) отдать Смоленску взятое из ризниц.
Княгиня пожелала отдать, прислала сюда вещи; но продолжает поддерживать против меня сплетню о «хоругви». За эту сплетню я притягиваю к суду газету «Россия» и сотрудника последней г(осподина). Елишева; иначе у меня нет средств оправдаться перед обществом. Боюсь, что ссылкой на суд на княгиню меня заставят потребовать и от неё такого же ответа. У княгини мои письма, где сказана правда. Но она их держит в секрете. Как назвать такой поступок?! Если я извинился бы печатно перед княгиней, то потребую, чтобы и она передо мною печатно же извинилась.
Вы пишите об увеличении музея княгини вещами, приобретёнными в Париже. Вот это я понимаю, так как сам покупал для моих коллекций предметы старины, гуляющие по рукам, так сказать, «на рынке». Но, когда я прочел, в Вашем письме, о том, что агент княгини собирает церковную старину на Урале, то содрогнулся; неужели снова обесцениваются, разоряются агентами княгини православные ризницы?!...
Счастлив был узнать от Вас, что княгиня всё-таки отдаст свой музей г. Смоленску. (Ранее, печатно, она заявила иное). Но почему не скажет она этого печатно? Смоленское городское управление возмущённое неправильными заявлениями княгини по его адресу, готовит протест. Его можно было бы избежать подобным заявлением. А то поднимется новый скандал…
Итак, жду от Вас немедленного указания на мои статьи, в которых я заявил бы о корыстолюбии княгини в деле музея. Затем…
Быть может, у меня душа и «мелкая» (я не подвержен болезни самолюбия); но всю жизнь я служил правде не менее, чем иные люди с «великими» душами. И почему же требовать правды от одного меня и не требовать её от княгини?!....
Признаться, я знавал страстных любителей старины – увы! – с самыми мелкими, дрянными, продажными душами; искусство, археологи, любовь к старине не служат ещё аттестатами порядочности, справедливости, чести!!
Примите уверения в совершенном моём почтении и преданности.
Готовый к услугам, А. Жиркевич.
16 апреля 1908 г. Письмо Н.К. Рериха к А.В. Жиркевичу
Ответ мне художника Рёриха (Написано Жиркевичем).
Милостивый государь, Алексей Владимирович.
С особенным удовольствием отвечаю на письмо Ваше. Оба мы ищем правду, и, конечно, найдем её. Конечно, Вы не обвиняли прямо княгиню в корыстных замыслах, но раз агенты её спасали от переливки на металл или от рынка, предметы, по ея поручению, а Вы обвиняли агентов ея, то, значит, и имя княгини попадало в списки разрушителей и грабителей, т.е. в место, для ее имени неподобающее. Из этого списка Вы сами должны извлечь ея имя печатно.
Дай Бог каждому русскому собирателю столько поработать на пользу старины и искусства, как успела сделать на этих поприщах княгиня Мария Клавдиевна. Я верю, что кто-то ввёл Вас в заблуждение, и Вы, вместо того, чтобы обрушиться только на церковную власть, задели и спасителя продаваемых предметов. Относительно ограбления ризниц на Урале Вы беспокоиться не должны. Мой приятель художник к ризницам касаться иметь не будет. На Урале есть много других древностей, сбываемых в иностранные руки. Настоящее поручение княгини – только новое свидетельство, для меня, ея горячей любви к делу спасения погибающей древности.
Сохранила княгиня музей в Париже, ознакомила с ним любителей всего мира, увеличила собрания, дала музею ещё иностранный каталог, так музею нужный при обзоре музея иностранцами. За все эти труды все культурные русские люди скажут горячее спасибо собирательнице. Я верю, что имя княгини случайно введено Вами в списки ограбителей ризниц, и эту ошибку Вы исправите.
Этим летом княгиня исправляет отопление музея и осенью музей станет на место. В Париже вещи уже укладываются. Если бы городское управление Смоленска лучше следило за интересами города, то эти сведения ему могли бы быть известны. Если будет протест, то его смешная запоздалость будет по справедливости оценена печатно.
Ещё раз повторяю: между любителями старины розни быть не может должно. Слишком много разрушений; пора приняться за созидания; пора поборникам старины сплотиться!
Прошу принять уверения в моей преданности.
Н. Рерих. 16 апреля 1908 г.
Письма подготовила к печати Т.Ю. Водолажская, исследователь творчества знаменитого художника.
Переписка Н.К. Рериха и А.В. Жиркевича хранится в отделе рукописей Российского Государственного архива литературы и искусства. Архивный номер ОР РГАЛИ 206-1-45. 8 л.
1. Н.В. Тютюгина. Храм Святого Духа в Талашкино - прошлое и современность
http://xn----7sbhgebbvdxuvxbg8e.xn--p1ai/news/248-n-v-tyutyugina-khram-svyatogo-dukha
М.Кл. Тенишева : «Впечатления моей жизни. Воспоминания»
Глава XXXII. История с Жиркевичем
Незадолго до революции я познакомилась с военным следователем Жиркевичем. Я видела его однажды в моем музее, и затем он прислал мне свою книжку в стихах, которую я перелистала, но не нашла ничего интересного. В стихах, написанных без малейшего признака таланта, он описывает своё детство. Из них я вынесла одно только впечатление, что автор в детстве был очень жестоким мальчиком… и больше ничего. И вдруг, много времени спустя, я в Сан-Ремо получаю от него письмо в таком тоне, как будто мы были с ним давнишние и хорошие знакомые. Он спрашивает меня, правда ли, что я увезла музей, и надолго ли, просит возвращаться скорее и не отнимать у Смоленска этих коллекций, говоря, что теперь в России хорошо и т.д., и т.д. Просил он также прислать ему мою фотографию, что тоже показалось мне очень странным. Я имею обыкновение всегда отвечать на письма, но так как я совсем мало была знакома с Жиркевичем, то, чтобы не отвечать серьёзно на все его вопросы, - мне не хотелось рассказывать совершенно постороннему человеку о своих делах и намерениях — я решила ответить в шутливом тоне и послала ему фотографию домашней работы, где я снята под вековым масличным деревом с масличной веткой в руках. На обороте я написала, что приеду в Россию тогда, когда там все успокоится и наступит полный мир. Жиркевич не угомонился и снова написал мне, предлагая приобрести у него хоругвь из какого-то монастыря в Вильне и каких-то, как он выразился, идолов. Покупать вещи заочно, да ещё от мало знакомого человека — очень опасно, можно даром бросить деньги и нажить неприятностей без конца. К тому же в ту минуту я далека была от мысли пополнять мою коллекцию, до того ли было в это смутное время, когда мы все были в неизвестности относительно исхода беспорядков, когда я каждый день боялась услыхать, что музей разграблен. Я замедлила немного с ответом. Не получая его от меня, Жиркевич обратился с письмом к Киту, говоря, что писал мне, предлагая хоругвь и "идолов", и просил её спросить меня, хочу ли я приобрести эти вещи. Она ответила отрицательно, зная, как я мало была расположена тогда что бы то ни было покупать. Жиркевич замолк. Я никак не думала, что эта неудавшаяся попытка завязать со мной коммерческие сношения создаст мне из него врага, с которым мне придётся считаться несколько лет…
Источник: