СОДЕРЖАНИЕ
Выпуск
1
12 марта, 2018 года
Все галереи можно открыть нажатием курсора
К 150-летию со дня рождения Николая Рериха
ИРИНА ЯВОРСКАЯ
ЗОВ БЕСПРЕДЕЛЬНОСТИ
Духовный портрет Николая Рериха
Святослав Рерих. Портрет Николая Рериха
Глава 10
ВРЕМЯ МАЙТРЕЙИ ПРИБЛИЖАЕТСЯ
В прошлом номере речь шла о том, как члены экспедиции профессора Рериха, вырвавшись из хотанского плена, продолжили свой путь и 12 февраля 1926 года прибыли в Кашгар – древний город-оазис в Синьцзяне, ключевой узел Великого Шёлкового пути с более чем 2000-летней богатой историей.
В ожидании ответа от генерал-губернатора Урумчи, столицы Китайского Туркестана (Синьцзяна), Рерихи провели в Кашгаре две недели. Наконец-то 19 февраля пришел долгожданный ответ. «Его превосходительство выражал искреннее желание лично познакомиться с нами в столице, куда он нас радушно приглашал» [1, 138] », – записал Юрий в своем путевом дневнике в день отъезда в Урумчи. – 26 февраля на наши проводы собралась вся европейская колония Кашгара. Наши повозки уже выехали ранним утром под охраной трех вооруженных солдат из местного гарнизона, которые сопровождали нас до Файзабада, следующего укрепленного пункта на нашем пути» [1, 139].
Очередной отрезок пути Кашгар – Урумчи, который предстояло пройти экспедиции, кроме Файзабада, включал в себя следующие остановки: Маралбаши – Тумшук – Аксу – Кизил – Кучар – Корла – Карашар – Хотон-сумбул – Токсун – Дабанчэн. Продвигаясь от селения к селению, путники наблюдали безрадостную картину: некогда процветающий край, богатый полезными ископаемыми, лежит теперь в запустении и дикости. Ко времени пребывания экспедиции Рерихов в Синьцзяне Великий шелковый путь утратил свое былое величие. Взглянем глазами Рериха-публициста на открывающуюся печальную панораму:
- «Встали рано, в 5 часов, ибо путь длинный — 15 потаев, то есть 150 китайских ли, то есть 60 русских верст. Сперва солончаки, зеленовато-седые; потом мертвый песок, барханы. Пыль стоит беспросветно; тощий кустарник, его выдергивают на топливо и тем окончательно омертвляют пустыню, а за два перегона от Кашгара и прекрасный уголь, и чудесная нефть. Сами люди стараются по невежеству омертвить свою почву. … Место стоянки называется Караджулгун, маленькая серая деревня» [2, 189].
- «Кажется, самый безотрадный переход. Почти все время шли по местам старого опустошенного леса. Все барханы наполнены старыми, гигантскими пнями и корнями. Видимо, здесь был большой лес. А теперь люди унесли деревья, пески разметали остатки, и вы следуете, как по корявому кладбищу. Тощий кустарник не может сдержать песочных буранов. Все серо. Так же серы заводья и начавшиеся весенние разливы. Из-за этих разливов делаем вместо 8 потаев — 12 потаев. Ухабы, пни, оползни. Самая большая китайская дорога равняется маленькому русскому проселку. За день встречается несколько тощих караванов, но они, конечно, не могут явиться нервом истинной торговли. Все умерло» [2, 189].
Серый цвет – это не только физически видимый цвет, но и цвет безнадежности, в которой по вине правителей края живут люди:
«Серая деревня Урдаклык. На плоских крышах маячат молчаливые фигуры. И ничего они не могут видеть со своей крыши, кроме запыленного горизонта. И нет у этих людей ни просвета, ни надежды. Мимо них идут редкие путешественники; на ночь загорится огонек каравана. И опять то подавленное безмолвие. Пролетают гуси и утки на весенние разливы, но домохозяйничают одни вороны и грачи. Вместо плугов – какая-то деревяшка каменного века. Неужели и с этих людей ухитряются наживаться беки и китайские амбани?» [2, 189-190].
Слева: Юрий Николаевич и Николай Константинович Рерихи. Китайский Туркестан. 1926 г.; Справа: Елена Ивановна Рерих на пути экспедиции в Урумчи. 1926 г
По отношению к правительству, которое злоупотребляет властью и пренебрегает своими прямыми обязанностями, Рерих непримирим: «Неужели это и есть самая большая китайская дорога? И может ли именоваться правительством власть, содержащая свою главную артерию в подобном состоянии? Ведь об этом нужно кричать, как о каждом невежественном антикулрьтурном проступке» [2, 190].
Подобные правители, живущие по звериным законам, ибо человечность испарилась из их сердец, не знают, что «нет на земле выше данного плана общего блага» [3, 1 ч., 7].
Рерих убежден: «в нарастании мировой эволюции нельзя обойти молчанием этот обширный и забытый судьбою край», – отмечает он. И продолжает: «… поучительно и поражающе видеть, во что превратилось самосознание края. Опять та же песчаная серая безнадежность» [2, 190].
Те, кто знаком с Философией космической реальности, знают, что своим «самосознанием» человечество обязано Владыкам мудрости, ведущих его по ступеням эволюции. Восемнадцать миллионов лет тому назад, как сказано в Гранях Агни Йоги, «форма человеческая по Лучу Владыки получила божественную искру разумения, или самосознания» [4, 346], обретя таким образом священную связь со своим Космическим Отцом. Без этого дара разумения люди, лишенные самосознания, остались бы на уровне животного состояния. За все века своего развития человечество достигло значительных результатов в науке и искусствах. Именно под Высшим Водительством, сознательно или бессознательно, лучшие люди Земли черпали из Пространства великие идеи, принимали в свое сознание высокие образы, обогащая таким образом сокровищницу сознания своих соплеменников. И было бы преступно распылить все те накопления, что составляют духовную сокровищницу народа, которая накоплялась веками. Лишь укрепляя связь с Отцом, человечество восходит и развивается. Разобщение же со своим божественным Родителем приводит к утрате всех возможностей. Именно поэтому, размышляя о причинах бедственного состояния народа Синьцзяна в 20-30 годах прошлого века, Николай Константинович Рерих обращает наше внимание на такой религиозный источник, как буддийский канон (кодекс буддийской этики и философии «Ганджур»):
«Но буддист знает причину омертвления края, – цитирует Рерих. – В книгах "Ганжура" сказано, что в земле, отступившей от учения Будды, засохнут деревья и поникнут травы и уйдет благосостояние» [2, 191].
Дословно «Ганджур» означает «переводы Слова Будды». Буддизм, прийдя из Индии в Китай в 1-й век до нашей эры, благодаря Великому Шёлковому пути – связующей нити культур и цивилизаций в то время – способствовал расцвету культуры края. Он повлиял на философию, искусство (архитектура, скульптура, живопись), литературу (каноны сутр) и повседневные обычаи.
О роли буддизма как культурного явления Азии рассказывает Юрий Рерих в своей работе «Культурное единство Азии»: «Повсюду, куда бы ни проникал буддизм, он формировал духовную жизнь и характер народа, обогащал его литературу и искусство и давал ему определенное единство воззрений, что, вероятно, является одним из его величайших достижений. С самого начала своего распространения буддизм, следуя словам своего Основателя: «Идите и пекитесь о благе и благополучии многих, в сострадании к миру», – вдохновлялся и присоединялся к движениям, стремившимся к социальной справедливости и равенству» [5].
Несомненно, облагораживающее влияние культуры во все века земной истории несло народам мир и процветание. Но антикультурное отношение властей Синьцзяна к богатому природному и культурному наследию региона, что очевидно, – и невежественно, и преступно. Религия (образованное от латинского слова «религаре», что означает связь) есть связь с Высшим. Но и культура, которая своим источником имеет Высшие планы жизни, также служит подобной спасительной связью. Именно в утрате связи со своим Источником лежат все беды человечества.
Слева: Николай Рерих. Пещеры. 1945 г.; Справа: Николай Рерих. Скалы с буддийскими пещерами. 1927 г.
В период расцвета буддизма в оазисах Восточного Туркестана было возведено множество буддийских храмов и монастырей, буддийских пещер, внутреннее пространство которых были украшены фресками и росписями. Но на период прохождения экспедиции Рериха в этих местах храмовые строения лежали в развалинах. На страницах дневника Николая Константиновича мы находим описание буддийских древностей по пути следования экспедиции – и в районе Кашгара, и около Кучи, и в скалах Тогракданга, и неподалеку от Кизила, а также рассказы о варварских действиях местных жителей в отношении буддийских реликвий. Также в дневниковых записях находим строки о причинах истребления буддийских сооружений и предметов искусства:
- «Говорят, что около Кашгара есть развалины буддийского храма. Так и должно быть, ибо в этих краях буддизм был, но интересно, что об этих развалинах не приходилось слышать раньше» [2, 177].
- «Недалеко от селения Артыш можно видеть высоко в скале три окна. Конечно, это буддийские пещеры, осмотренные Лекоком и Стейном. Снизу можно различить остатки росписи» [2, 182].
- «Приходит сарт и рассказывает, что около Кучи население разрушает остатки буддийских храмов... Отчего? Многих путешественников и китайцев интересуют эти развалины и фрески, и населению трудно принимать всех этих гостей. Они раскладывают в развалинах большой огонь, и фрески гибнут. Подозревали и другую причину – давнишнее иконоборчество мусульман. Так или иначе, но скоро и эти небольшие остатки тохаров и уйгуров исчезнут» [2, 180].
- «Пьем чай у Гилланов; идем с ними осматривать ступу. Около реки дорога начинает уже делаться вязкой. Переходим узкий мост и поднимаемся вверх среди причудливых песчаных формаций, созданных и водою и землетрясениями. Конечно, здесь была древнейшая часть Кашгара; здесь могут быть найдены буддийские следы. Сама ступа превратилась в бесформенную глыбу, и лишь остатки кирпичной кладки внизу выдают ее построение. Размеры ее велики; не меньше большой ступы в Сарнате. В сущности, сохранилось лишь одно основание, а весь верхний купол исчез. Трудно среди песчаных оползней различать строительные развалины. Сколько таких замаскированных развалин погребено близ течения рек и под пологими курганами, под этим типично азиатским покровом...» [2, 183-184].
- «Шли замысловатыми древними песчаниковыми формациями. ... Ни деревьев, ни селений — далеко вокруг пустыня, закончившаяся голубыми зубцами нагорий. ... В таких местах можно найти старые памятники. На закате подходим к одинокому лянгару Тогракданг. На песчаниковых скалах высоко что-то чернеет. Не сомневаемся, что это отверстия древних буддийских пещер. Так и есть. Часть пещер чернеет очень высоко, и подходы к ним обвалились. Но три пещеры на низком откосе. Потолок и стены разрушены. Конечно, это мусульмане уничтожали ненавистные изображения. Около земли, пониже, еще видны остатки орнаментов, покрытые сверху тюркскими надписями. Но самое заманчивое то, что под насыпью пола гудит пустота. Значит, в нижней засыпанной части скалы тоже пещеры и даже не заваленные. У Стейна не помним указаний на это место. Оно напоминает о тохарских древностях V–VIII веков. Обращены пещеры на восток. ... Конечно, кроме пещер здесь были и ступы и отдельные строения, занесенные обвалами скал» [2, 199-199].
- «Хмурый день. Лиловато-серое небо. Желтая пашня. Горы по правую руку – в слабом опаловом силуэте. В этих горах пещеры — в трех потаях от Кизила, где будем стоять. Пещеры исследованы Стейном. Остатки живописи сожжены местными "иконоборцами"» [2, 200-201].
Местность по дороге в Кара-Кизил, Китайский Туркестан Апрель 1926 г.;
Буддийские пещеры в Тогракдонге. 12 марта 1926 г.
Нам будет интересен и комментарий Юрия Рериха, который также, как и его отец, фиксировал в дневнике все интересные для науки находки с подробными комментариями. И также, как и Николай Константинович, Юрий указал на варварство и вандализм мусульман, уничтожавших буддийские реликвии (у мусульман существовал запрет на изображения, Рерихи называли это явление «иконоборчеством»). А также на интерес к буддийской культуре у иностранных ученых, но и незаконный вывоз ими остатков художественных ценностей из страны:
- «Из Кара-худука, или Кара-юлгуна, мы направились в Тогракдонг,
пустынное место у подножья песчаникового хребта. Весь день шли бескрайними щебнистыми равнинами, пересеченными невысокими песчаниковыми кряжами. Тогракдонг интересен несколькими пещерными храмами, расположенными на склоне песчаникового утеса, недалеко от местной почтовой станции, или лянгара. Скульптурное убранство, когда-то украшавшее стены и потолок, а также фрески были уничтожены в результате вандализма мусульманских иконоборцев. Часть пещер обвалилась. По всей вероятности, это была небольшая, возведенная на утесе буддийская вихара» [1, 148].
- «Нашей следующей стоянкой был Кизил-ортанг. К юго-востоку от теперешней деревеньки Кизил находятся замечательные мин-уй, или пещерные храмы, стенопись которых датируется V–VIII веками. Эти пещеры посещал профессор Пеллио и тщательно обследовал д-р Лекок во время своей экспедиции 1905 года.
Из Кизила мы ехали щебнистой пустыней, пересеченной пустынными песчаниковыми хребтами, до Кизил-карга, который известен своими развалинами пещерных храмов, лежащими к северу от дороги. Многие фрески были повреждены мусульманскими иконоборцами, а многие, избежав гибели, были вывезены немецкой экспедицией, возглавляемой д-ром Лекоком. В 1916 году в результате сильного землетрясения пещеры обрушились и то, что еще оставалось от фресок, погибло. Во время нашего посещения пещерных храмов Кизил-карга мы увидели лишь незначительные следы стенописи. Это были изображения Будды в позе созерцания, лицо которого было повреждено мусульманскими вандалами, фрагменты человеческих фигур (жертвователей?) с краткими надписями центральноазиатским наклонным письмом, а также уйгурские цветочные орнаменты над дверными проемами» [1, 149].
Слева: Николай Рерих. За Кучарами. 1937 г. Справа: Николай Рерих. Тянь-Шань. 1935 г.
- «Три дня, проведенные нами в Кучаре, были заполнены посещениями древних памятников оазиса, а также переговорами с владельцами повозок. От местных жителей мы узнали, что древности или фрагменты рукописей встречаются теперь исключительно редко. Единственным местом, откуда находки еще продолжали поступать, был район Лоб к западу от озера Лоб-нор. Говорили, что за несколько недель до нашего приезда в Кучар какой-то купец привез расписной деревянный сундучок, содержащий рукописные свитки, монеты и мелкие вещицы; однако, несмотря на тщательные поиски по всему Кучару и его окрестностям, мы нигде его так и не нашли» [1, 154].
После знакомства с обстоятельствами жизни оазисов Китайского Туркестана, где в прошлые времена процветал буддизм, возникает немаловажный вопрос: почему Рерихи так настойчиво искали «следы истинного буддизма» [2, 201-202] в этих землях? Почему Елена Ивановна Рерих на маршруте экспедиции работала над книгой «Основы Буддизма»? И книга Учения Живой Этики «Община», которая также собиралась на маршруте экспедиции в указанное время, содержала немало отсылок к Учению Будды (опубликована в 1927 году в Монголии). Причем Будда назван в «Общине» «первым научным общинником», заповедавшим «Мировую Общину как эволюцию человечества» [3, ч. первая, XI, 2].
Но достаточно вспомнить (и об этом уже шла речь в прошлых публикациях), что на этих территориях не только когда-то стояли буддийские храмы и монастыри, но и проходил сам Будда, Великий Учитель недосягаемой для обычных людей духовной высоты, который, неся слово «об общине, об отречении от личной собственности, о значении труда на общее благо и о смысле познания» [2, 79], звал народы к очередным эволюционным шагам и мировому обновлению.
Своим личным присутствием на всех путях Будда наслаивал мощную энергетику, без которой невозможен эволюционный прорыв в будущее. Рерихи, неся с собой Камень Дальних Миров, энергетика которого позволяла продолжить начатое Буддой эволюционное действо, выполняли главную часть экспедиционной задачи. Людмила Васильевна Шапошникова назвала данное эволюционное действо «закладкой магнитов». В одной из своих книг она написала об энергетическом аспекте культуры, проявляющемся на маршруте экспедиции, возглавляемой Николаем Рерихом: «Центрально-Азиатская экспедиция, в Караване которой находился "Дар Ориона", охватив своим маршрутом Индию, Китай, Сибирь, Алтай, Монголию, Тибет, заложила магниты энергетического поля будущих культур нового эволюционного витка. В этом и состояло основное эволюционное действие экспедиции» [6].
Чем ценны буддийские древности? Мы уже знаем, о значении предметов искусства как части культурного наследия для эволюции. Прислушаемся также к словам Учителя: «Постройки создавались и предметы собирались только для движения в будущее» [3, ч. третья, I, 11]. Каждый камень буддийских построек, фрески и росписи как явление знания и красоты искусства, литературные источники, хранящие слово и мысль великой мудрости, давали необходимый для продвижения в будущее Свет и творили Мост Связи с Теми, кто ответственен за эволюцию земного человечества.
Будда предвещал приход Майтрейи, Грядущего Будды, в качестве своего преемника. И мы через Рериха убедились в том, как весь Восток ждет Майтрейю, который придет, чтобы начать Новую эру. Рерихи – Вестники Новой эры. Они шли путями земными во тьме предрассветного часа нового космического дня, приближая светлую эпоху. Шли во имя Майтрейи, во имя Матери Мира, во имя светлого Будущего!
Литература:
1. Рерих Ю.Н. По тропам Срединной Азии. Пять лет полевых исследований с ЦентральноАзиатской экспедицией Рериха / Пер. с англ. И.И.Нейч,
А.Л.Барковой – М.: Международный Центр Рерихов, Мастер-Банк, 2012. – 780 с.: 290 ил., карт.
2. Рерих Н. К. Алтай – Гималаи: Путевой дневник. – Рига: Виеда, 1992. – 336 с.
3. Живая Этика. Община.
4. Грани Агни Йоги. 1954.
5. Ю. Н. Рерих. Культурное единство Азии. Код доступа: https://www.roerich.kz/books/kulturedazii.htm
6. Шапошникова Л.В. Послание грядущей эволюции/Мудрость веков. – М.: МЦР; Мастер-Банк, 1996.
