Это было в 2004 году, в школе полного дня в Москве. Я вела урок в изостудии. Открылась дверь и вошел он. «Я к тебе» - «Я знаю, заходи». Маленький мальчик лет 7-ми, необыкновенно красивый. Я поставила ему мольберт, усадила на стул, дала бумагу и мелок. И только после этого поняла, что мы говорили мысленно: «Я к тебе» - «Я знаю, заходи». Он ничего не умел: ни рисовать, ни лепить, плохо и редко говорил, заикался Потом выяснилось, что он и в классе ничего не умеет делать. Мало того, мог прямо на уроке встать и пойти гулять по школе. Над ним смеялись дети, ненавидели учителя. Этого необыкновенно красивого мальчика с глубокими синими глазами. Дети в студии тоже. Он молча сносил оскорбления, отрешенно бродил по аудитории, что-то искал, рассматривал, изучал. Это ребенок Света, думала я. Я увидела это в самый первый миг, когда наши глаза встретились. Интересно, где и когда он себя проявит? Время шло, я водила его рукой с мелком по бумаге, гладила по голове, была к нему особо внимательна, любила. И заставила всех детей уважать его. «Это художник», говорила я. Каждый, кто пришел в студию – художник. А художника надо уважать. Не мешать ему думать, работать, делать что-либо другое. Потому, что он художник, мыслитель. Не мешайте ему мыслить! И дети стали относиться к нему хорошо. Они уже не смеялись над тем, не говорили больше, что он странный. «Странный, иностранец, иной, чужой!» - думала я. Я давно знаю это слово, так, как давно работаю со «странными» детьми.

​

В этой школе я оказалась не случайно. Здесь планировали создать школу Гуманной педагогики, и меня пригласили в нее создать кружок ИЗО. Ехать в эту школу было очень далеко – 3 часа, то есть, вся дорога занимала 6 часов. Но я согласилась и ездила. По дороге в школу я настраивалась на детей. На обратном пути вспоминала и записывала интересные наблюдения. Но вскоре директор уволился, педагоги, ориентированные на гуманную педагогику, тоже разошлись, и я из них осталась одна. Осталась, потому, что здесь был Максимка. Часто, когда я плохо себя чувствовала, и ехать было невозможно, я все же как-то добиралась, потому, что знала, что он ждет меня. Он всегда ждал меня под дверью студии. Он был маяком, звавшим меня из Поварово в далекую школу на Крылацких Холмах, звал совершать невозможное. У него должен быть хоть один человек в школе, который не смеется над ним, не ругает, а любит и уважает.

​

Я не ждала награды за верность ребенку, но неожиданно получила ее. Максимка, наконец приоткрылся, и я увидела проявление его высокой сущности. Как все это было. Он нашел у меня в ящиках стола диски с классической музыкой и начал ставить их в музыкальный центр взамен легкой спокойной музыки, которую я предлагала детям. Садился и, облокотившись подбородком на скрещённые на столе руки, внимательно слушал. Что любил слушать 7-летний аутичный ребенок? Оперу «Сказка о Царе Салтане» Римского-Корсакова, Пятую и Девятую симфонии Л. Бетховена, Сюиту «Пер Гюнт» Э. Грига, «Реквием» Моцарта. Я через некоторое время снимала и снова ставила детям музыку попроще, ведь это тяжело слушать уставшим маленьким детям. Но Максим через некоторое время снова ставил классическую музыку и снова внимательно слушал.

​

Я его маме сказала: «Как хорошо, что Вы приобщаете сына к классике»! На что она мне ответила: Это не я. Он сам берет мой плеер, и слушает классику. Вот оно.

​

Так, время от времени мы понемногу вместе рисовали, лепили и слушали классику. Но пришло и огорчение. Как-то мама поделилась со мной своим переживанием. Психологи разводили руками, не понимая, что происходит с ребенком. Как бы вроде не больной аутизмом, но странности имеет. Направили к психиатрам. Устроив консилиум, «специалисты» нашли у ребенка признаки эпилепсии, так, как не нашли другого объяснения. А что же еще это может быть? И собирались летом положить его в клинику и лечить от эпилепсии. Я была очень встревожена. Стала искать поддержки у ученых, которые знали о новых детях. Но ученым было не до меня и не до ребенка. Решались, конечно, очень важные проблемы. А проблемы детей Нового Сознания тогда, в 2005 году у нас серьезно еще не изучались. И несмотря на то, что Людмила Васильевна на Конференции в 2000 году «Новая эпоха, новый человек» поднимала вопрос о защите детей Света, ученые еще не включили эту проблему в число наиважнейших. А это была проблема из проблем не только в 2000-х годах, а еще значительно раньше, в 90-х, нет, даже 80-х, когда я стала замечать этих «странных» детей. Мы отстаем, мы катастрофически отстаем от бега эволюции!

​

Так получилось, что мне пришлось уволиться из этой школы. Но я еще некоторое время приезжала и встречалась с детьми и родителями. В одно из таких посещений одна из учительниц на пороге школы дернула меня за рукав и прошипела: «Когда вы заберете этого урода отсюда?» - «А почему вы называете его уродом»?  «Он школу поджег!» Я вошла в фойе. Максим сидел одиноко на скамейке. Я подошла к нему, села рядом: «Здравствуй, Максимка! Ты зачем школу поджег»? – «Н-не надо, Ольга Д-дмитриевна! Я понял. М-мне уже все всё с-сказали». Мы молча посидели. Подошла его мама, и я стала расспрашивать о Максимке, посоветовала перевести его в другую школу. Я про одну знала, в Москве, в которой ко всем детям относятся с уважением. Мама взяла у меня координаты. Мы пошли в нашу бывшую аудиторию. И мама рассказывала мне про Максимку. Он сидел отрешенно и, казалось, не слушал. Ему как будто было все равно.

​

Одна история особенно запомнилась мне. В позапрошлом году у мамы разбился на мотоцикле ее любимый человек (папа давно их бросил). «Я тогда впала в депрессию, - говорила она, не хотела жить, сильно запила. Мы жили тогда на даче вдвоем с Максимкой. И он ухаживал за мной. Готовил, кормил меня с ложечки, мыл посуду, убирал… И вытащил меня из запоя». Максимке было 6 лет.  Вот так.

​

Тема странных детей, особенно аутичных, меня интересовала все время. Я всегда прислушивалась к информации о таких детях и вспоминала Максимку. И я утвердилась в мысли, что среди аутичных детей много детей Индиго. Особенно утонченных духовно. Им больно жить среди нас, мы их можем смертельно ранить. И они закрываются. Мне кажется, что Максимка выжил только потому, что его любила мама, любили и верили в него обе бабушки. Потому, наверное, он не был полным аутистом. Некоторые дети закрываются, чтобы выжить на Земле, не готовой их принять, для того, чтобы выполнить свою миссию.

​

Л.В. Шапошникова в своей работе «Огненное творчество космической эволюции» пишет: «Высокие духи воплощаются на Земле, физически на ней рождаются. Плотная материя нашей планеты требует именно этого – физического явления человека, нужного космической эволюции». И еще: «Они пришли из миров более высокого состояния материи, и чем выше было это состояние и его измерение, тем тяжелее складывается жизнь пришедшего на Землю, тем жестче и грубее оказывается для них процесс «оземления».

​

Я давно интересуюсь этим вопросом, но написать я решилась только сейчас. И подтолкнула меня к этому одна встреча, думаю, встреча не случайная. Она послужила толчком к тому, чтобы я заговорила об этом, чтобы почувствовала острую необходимость об этом рассказать.

Раньше я думала, что о новых детях уже давно все знают, что во всяком случае, слышали о них. И всем должно быть понятно, что среди аутичных детей есть дети Света. Но нет, говоря об этом с людьми, я натыкалась на полное неприятие этой информации. Нет, аутичные дети – это больные дети. Это просто болезнь мозга такая - аутизм. Вот и все.

​

В 2018  году летом я была в Харькове, у меня были дела в Харьковском рериховском обществе. Меня поселили у одной сотрудницы, у которой уже снимала комнату одна девушка. Она оказалась воспитателем в спец учреждении для аутичных детей. Мы разговорились. Я спросила ее, знают ли они что-нибудь о детях нового сознания, ведь среди аутичных детей могут быть эти высокодуховные существа. Они не больные, а просто закрытые, потому, что они утонченной психической организации, и они закрываются, потому, что не выдерживают общение с нами. Не замечали ли они странных детей, таких, которые что-то знают, но просто не хотят общаться с людьми. Она ответила: Нет, это больные дети, а мы их должны только научить ухаживать за собой, запомнить дорогу домой и хоть как-то общаться с родителями. Это дети с нарушениями в развитии головного мозга, психическими расстройствами, это просто больные дети. Вот так.

​

В «Комсомольской правде» за 30.11.2017 в статье «Аутизм у детей. Симптомы, признаки и лечение» читаем: «Аутизм — заболевание, связанное с нарушением социальной адаптации человека, речевой функции, психического развития».

Далее следуют очень интересные факты:

«Еще в середине прошлого века аутизм был довольно редким недугом. Но со временем выявляется все больше детей, страдающих им. Показательна статистика, приводимая в США, где этой болезнью занимаются вплотную. В 1970-х было соотношение один аутист на 10 тысяч детей, 15 лет назад — один на 250 детей, сейчас — один на 88 детей (…)».

​

Потом еще: «Рост случаев аутизма у детей вызывает серьезные опасения, но до сих пор никак не мотивирован. Ученые сходятся лишь на том, что аутизм провоцируется комплексом факторов, а не одной единственной причиной»

​

Значит, количество аутичных детей катастрофически увеличивается, и причин этого роста наука не знает.Эта проблема нуждается в кропотливом исследовании учеными, психологами, педагогами. А также врачами и работниками структур, занимающихся детским аутизмом. Мы должны идти в ногу с эволюцией, чтобы мы могли уберечь, защитить, правильно вырастить этих детей, помогающих нам духовно подняться, преобразиться, усовершенствоваться.