В те годы, когда жил этот человек, на юге Европы процветала  возникшая в XI  веке уникальная культура трубадуров. Творчество странствующих поэтов с виолой, флейтой, арфой в руках, в полной мере выявлялось при дворах знатных сеньоров края - в Аквитанском герцогстве, Тулузском графстве, королевстве Арагоне и в других. От французского слова cour – двор и происходит куртуазная культура, стоявшая за всей европейской цивилизацией. Цель ее - воспевать Любовь во всех ее проявлениях, ибо музыка и слова, идущие от сердца, меняют сущность натуры человека в лучшую сторону. Эта любовь проявлялась в служении, одном из главных понятий средневековой ментальности. Все сословия, каждое по своему служили властелину небесному или земному. И еще одной бесспорной ценностью обладала провансальская культура: она  славила  женщину, небесную и земную, и высокие человеческие качества. Как написал один из исследователей «человек одухотворен неким высоким идеалом, а внешне этот идеал воплощается в его поведении и манерах» [18. с.45].

Кроме того, в этом горном краю органично  с властями и населением,  существовала община катаров (гр. чистые, совершенные),  следовавшая образу жизни первых христиан.  Ее главы в простой одежде, с неизменным посохом в руке, в любую погоду добирались к пастве по горным склонам. Католическая церковь в лице своих монастырей в X-XI в.в. тяготела к тому же.  Однако жить, подобно катарам, в бедности, довольствуясь малым, любить ближних как самого себя, не стремиться к власти, соблюдать чистоту нравов  ей удавалось далеко не всегда. Контраст в поведении был налицо: катарская община выбирала свой путь, независимый от католической церкви. Проблемой являлось и  то, что катаризм поддерживали крупные феодалы  свободолюбивого юга Европы, славившегося мягким климатом и географическим положением. Соответственно, его территория привлекала завоевателей всех мастей. В результате  папа Иннокентий III послал в регион своих легатов: Пьера де Кастельно, некоего Рауля из аббатства Фонфруад близ Нарбонна и  Арнольда из цистерианского монастыря Сито. В 1206 году к ним присоединились испанцы - епископ Диего  из Осма и Доминик Гузман. «Собрав небольшой отряд  из 12 цистерианских аббатов и монахов, весной 1207 года они, разбившись на группы, отправляются проповедовать <...>. При поддержке епископа Тулузского  (бывшего трубадура Фолькета Марсельского) Доминик создает неподалеку от Фанжо обитель для женщин, отказавшихся от катаризма  и вновь обратившихся в истинную веру» [19. с.219-220]. Дальше, как сообщают те же авторы,  в селении Монреаль разыгралось поистине небывалое действо. Вышеназванные католические проповедники и представители катарской общины Жилабер де Кастр, Понс Жордан и другие в присутствии собравшихся со всей округи рыцарей и селян затеяли теологический диспут, затянувшийся на две недели. Присутствовал на нем и Доменик Гузман, увещевавший еретиков. Как пишет о нем в «Божественной комедии» великий Данте:

​

Потом, познанья вместе с волей двинув,

Он выступил апостольским послом,

Себя как мощный водопад изринув

И потрясая на пути своем дебрь лжеученья [20. с.425]

​

Тем не менее к консенсусу обе стороны придти так и не смогли. Над Тулузским графством, равно как и над всем югом Франции, завитал дух нетерпимости и неприятия. Легат папы Пьер де Кастельно считал, что увещевания святого Доминика и иже с ним не действенны, еретиков требовалось разить вооруженной рукой. Гроза разразилась 13 января 1208 года в Сен-Жиле, где находился тогда двор графа Тулузского. Пьер де Кастельно обвинил Раймона VI в гордыне, в нежелании принять позицию святого престола. На другой день легата, перебиравшегося через Рону, нашли мертвым с копьем в спине. Кто это сделал, не известно до сих пор. Однако это убийство послужило поводом для тяжелейшего альбигойского крестового похода, состоявшегося в 1209 году и продлившегося несколько лет. Разделяющие позицию папского Рима дворяне Севера Франции двинулись с оружием на своих собратьев  с Юга. Противостояние сторон продолжалось, и в дело включилась церковь.  В ноябре 1215 года под председательством папы Иннокентия III состоялся IV Латеранский собор, на котором, в числе других вопросов, обсуждался главный – о ереси. Так, епископам вменялось в обязанность разыскивать  еретиков (гр. выбор), рассказывать об их тайных собраниях с достаточным рвением. В противном случае их отстранят от служения и заменят людьми, способными бороться с еретическим извращением. От светских властей тоже  потребовали преследовать как еретиков, так и людей, им помогающих. Особенно досталось городским магистратам: за помощь религиозным диссидентам их лишали должностей, права голоса, права свидетельствовать в суде, составлять завещания или получать наследство[21].  А графу Раймону VI вообще предписывалось оставить свой край:

​

Ведь он, увы и ах,

Паломником обязан быть и жить в святых местах

Столь долго, время проводя, в молитвах и постах,

Пока прощенье не придет от пастырей святых [22. с.47-48].  

​

Иными словами, папский Рим в лице своего понтифика присвоил себе функции Бога, равно как и священное право говорить и действовать  от Его имени. Народ взялся за оружие, битвы шли с переменным успехом, и через некоторое время этот чарующий край потерял свою независимость. В марте 1244 года пал последний оплот катаризма - замок Монсегюр, и навеки вошел в историю. Согласно легендам, в те дни там в последний раз видели великую христианскую реликвию – Чашу святого Грааля…Наполеон Пейра, протестанский пастор родом из Арьежа, в конце XIX века извлек катаризм из забытья, написав «Историю альбигойцев» в пяти томах. В ней есть и такие строки: «Никогда не было борьбы величайшей, более героической, более яркой. По театру военных действий – она прокатится, в течение двадцати лет, подобно грозе, вокруг Тулузы, в необъятном «цирке» Севенн и Пиренеев, Альп и Океана6*. По героизму: несколько князей гор, во главе своих народных и рыцарских кланов, противостояли двадцати крестовым походам, отражая мечом эти лавины людей и коней, гидр предательства и громов Ватикана. По предводителям – это Филипп-Август и король Арагона, Рамон (фр. Раймон – О.С.)) VI, граф Тулузы, и Симон де Монфор, Святой Доминик и Гилаберт де Кастр, патриарх альбигойцев, и над ними – Иннокентий III, Цезарь-священник. По жертвам – погибли два миллиона человек; король, князья, народ, его цивилизация, его язык, его дух; и его падение отсрочило на три столетия западное Возрождение»[23].

​

А что святой Доминик?  Он активно проповедует в Окситании, основывает в 1206 году женский монастырь в Пруйе,  участвует  с 1209 по 1213 годы в Альбигойском крестовом походе. В 1215 году появляется на Латеранском соборе, с готовым уставом  ордена братьев-проповедников для проповедей Евангелия и изучения наук.  Утвердит его в следующем году другой папа, Гонорий III.  На том же соборе обсуждались правила розыска еретиков, расследования еретических извращений.  Инквизиция (лат. inguisitio) как институт церкви  появится позже, при папе Григории IX в 1231 году, уже после смерти Доминика Гузмана. Члены основанного им ордена, получившего название доминиканского, в последующие столетия  станут главной опорой папства и судьями-инквизиторами на процессах еретиков. Как справедливо заметит Л.В. Шапошникова, инквизиция «не только олицетворяла собой борьбу Церкви за веру и ее чистоту. Но и вела настоящую войну против всего нового, и в первую очередь, против новой мысли. Инквизиция безжалостно преследовала всех, кто нес новые знания» [24. с.209-210]. Как пишет известный французский историк , «в начале XIV века, церковь выиграла свою партию. Но она проиграла ее перед лицом истории»[25. с.111]. Действительно, так оно и случилось. Однако за Домиником Гузманом пошла следующая волна церковных и не только инквизиторов: Конрад Марбургский (1190-1233) в Германии, Томас Торквемада (1420-1498) и Игнаций Лойола (1491-1456) в Испании и т.д. Только с началом XIX века началось упразднение инквизиции в Португалии, в Испании, а в XX веке ее переименовали в «священную конгрегацию доктрины веры», существующую и поныне.

3. «История каждой человеческой жизни запечатлена на небе…»

​

Кто отрицает влияние звёзд, тот отрицает

мудрость и противоречит самому явному опыту.

А.Л. Чижевский, ученый-биофизик, Россия

​

Сразу признаюсь в том, что являюсь человеком, в астрономии и в астрологии совершенно не сведущим, о чем очень сожалею. Быть может, тема заинтересует знающих людей, и тогда удастся  в будущем расставить нужные акценты. К примеру почему именно родителям Доминика Гузмана давалось такое пророчество, и почему именно его имя тесно связывают с инквизицией, хотя последняя возникла через 10 лет после его ухода. По сути, астрономия и астрология представляют  собой две стороны одной медали. Астрономия –наука о движении, строении и развитии небесных тел и их систем  во Вселенной. Эти тела, хотя и удалены от нас на огромные расстояния, все же с помощью аппаратуры видимы и доступны для изучения. Астрология же имеет дело с «душами» звезд, планет, созвездий, и изучает их  невидимые  пространственные воздействия, пронизывающие  и человека, и землю. Зная дату, время рождения какого-либо человека, а также переломные, знаковые  события его жизни, можно узнать о нем многое, в частности, определить качества, мешающие продвигаться вперед. Знаменитый римский политический деятель, оратор, ученый Марк Туллий Цицерон, размышлявший об одном историческом сражении, однажды задал такой  вопрос: «Неужели все погибшие в битве при Каннах родились под одной и той же звездой?» [26. с.279]. Думаю, что нет, но определенно всех воинов объединяло нечто общее. То есть,  имелось некое сильно выраженное качество характера, служившее энергетическим магнитом. Подобная ситуация с тем же результатом  с юмором описана в старом еврейском анекдоте[27].