СОДЕРЖАНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ
Выпуск
1
12 марта, 2018 года
7
ВЕСТНИК КУЛЬТУРЫ, 11
ЛЮДИ, ТВОРИВШИЕ ИСТОРИЮ
Генрих Шлиман
Ольга Старовойтова
Человек,
который нашел
Трою
«Злата, весами отвесивши, выложил десять талантов,
Вынул четыре блюда и светозарных тренога,
Вынул и пышный сосуд… драгоценность великую! даже и оной
Старец щадить не хотел: столь сильно пылал он душою
Выкупить милого сына»…
Гомер, Илиада
«Доктор Шлиман, энтузиаст эллинист, недавно обнаружил в своих раскопках Трои обильные доказательства тех же самых постепенных переходов от варварства к цивилизации и снова от цивилизации к варварству. Почему же тогда мы так не расположены допустить возможность, что допотопные народы дальше нас продвинулись по некоторым наукам, были в совершенстве знакомы с важными отраслями искусств, которые мы теперь считаем утерянными, и что они также могли превзойти нас в науке психологии? Такая гипотеза должна считаться достаточно обоснованной, как и всякая другая, до тех пор, пока какое-либо противоположное доказательство не разрушит ее».
Е.П. Блаватская,
Разоблаченная Изида, том 2
Пароход выполнял свой обычный рейс, как вдруг в полночь раздался крик: «Все пассажиры наверх! Смертельная опасность!» Но было поздно: качающееся на волнах судно вздрогнуло от удара, и, получив пробоину, резко наклонилось. Выскочивших на палубу перепуганных людей мгновенно снесло в море, спастись удалось троим: капитану, матросу и пассажиру по имени Генрих Шлиман. Когда он рассказал о кораблекрушении своему работодателю в Амстердаме, тот, задумчиво покачав головой, произнес: «Должно быть, Бог избрал тебя для великих дел». И оказался прав – спустя много лет безвестный юноша откроет миру великую Трою и ее легендарные сокровища…
Если бы Ельцин не проговорился…
«У нас нет права на данной стадии войны предпринимать разрушительные действия, которые могли бы затронуть жизнь народа».
Военный министр Германии Альберт Шпеер - Гитлеру
«Если война будет проиграна, то и народ будет потерян; нет необходимости считаться с тем фундаментом, который будет нужен немецкому народу для его дальнейшего крайне примитивного существования. Напротив, лучше самим все разрушить, так как народ показал себя слабым… А если кто и уцелеет после такой борьбы, так это только неполноценные: лучшие погибли».
Гитлер – военному министру Альберту Шпееру
Шла весна 1945 года. Берлин бомбили каждый день, и ландшафт Тиргартена напоминал равнину Марса – кратеры и воронки обезобразили некогда прекрасный парк. Но семиэтажный подземный бункер «Аm Zоо», казалось, находился под защитой Провидения – снаряды постоянно пролетали мимо. Мрачное помещение из толстого бетона с зенитками на крыше несколько месяцев служило убежищем для ценностей и архивов учреждений и их сотрудников. Среди них находился и профессор Вильгельм Унферцагт, директор Государственного музея доисторических времен и древней истории, со своим бесценным грузом – сокровищами овеянной легендами Трои. В конце апреля люди, жадно вслушивавшиеся в сообщения радио, поняли, что войне конец. Как член НСДАП*, Унферцагт знал о диком приказе фюрера в случае поражения уничтожить все сокровища национальной культуры, чтобы они не достались врагам. По счастью, первого мая русские вошли в Берлин. Вскоре вслед за ними в бункер прибыла комиссия экспертов, призванных оценить спрятанные здесь музейные экспонаты. Изымалось все: каталоги, картотеки, фотографии. 26 мая дошла очередь и до клада царя Приама. Три больших ящика с аббревиатурой MVF, погрузили на машину и увезли в неизвестном направлении.
С того дня миновало 45 лет. Многие похищенные гитлеровцами ценности вернулись на свои законные места в музеи разных стран, но сокровища Трои все еще считались пропавшим без вести. И вдруг двое русских ученых, работавших в Центральном государственном архиве, случайно наткнулись на запись, что упомянутый груз был передан в Музей изобразительных искусств имени А.С.Пушкина. Немецкая сторона немедленно послала официальный запрос, но тогдашний министр культуры России, трудно сказать, по неведению ли, или намеренно, данный факт отрицал. А через три года во время официального визита в Грецию президент Борис Ельцин «обнадежил министра культуры Дору Бакоянис, заявив, что передаст сокровища Приама для выставки в афинском доме Генриха Шлимана «Илиоу Мелатрон» (греч. Ιλίου Μέλαθρον, «Илионский дворец»)
Илиу Мелатрон (Дворец Илиона) – дом Генриха Шлимана в Афинах, 1878 г.
За прибылью в Россию, за золотом в Америку
«И я стал учиться избегать ошибок, выполняя практические упражнения, выучивая русский текст «Приключений Телемаха» наизусть. Мне казалось, что я быстрее добьюсь успеха, если у меня будет кто-то, кому я мог бы рассказывать (содержание), и я нашел одного бедного еврея, который за четыре гульдена в неделю каждый вечер приходил ко мне и в течение двух часов должен был слушать, не понимая ни единого слова».
Из письма Генриха Шлимана
Человек, имя которого навсегда связано с легендарной Троей, был личностью неординарной во всех отношениях. Он родился в 1822 году в Германии, в местечке Нойбуков под Мекленбургом, в многодетной семье пастора Эрнста Шлимана. Ребенок рано потерял мать. После кораблекрушения молодой человек получил место бухгалтера в фирме купца Шредера в Амстердаме. Его недюжинные способности на ниве коммерции проявились сразу, равно как и фантастические способности к языкам. К концу жизни он знал их более пятнадцати, включая арабский, португальский, турецкий.
Булавки с космогоническими мотивами. Москва. Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. II тысячелетие до н.э..
Немцы всполошились, и вскоре директор музея Ирина Антонова встречала трех берлинских коллег, прибывших за своим национальным достоянием. Взволнованные, они вошли в небольшую комнату, в центре которой висел портрет Генриха Шлимана. На столе, покрытом зеленым фетром, сверкали знаменитые на весь мир золотые диадемы, браслеты, заколки, сосуды, - более древние, чем библейская история…
.jpg)
Слева: дом в городе Нойбуков, в котором родился Генрих Шлиман. Земля Мекленбург-Передняя Померания. Германия. Справа: Анкерхаген – город в земле Мекленбург-Передняя Померания, где восемь лет жил с семьей пастор Эрнст Шлиман, отец археолога. Сейчас здесь – музей Генриха Шлимана. Скульптура Троянского коня.
А тогда, в Голландии, уразумев выгоду от сделок на необъятном рынке России, начинающий коммерсант вознамерился выучить тамошний язык. Но ни книг, ни словарей на русском в Амстердаме раздобыть не удалось. Вдруг каким-то чудом в букинистической лавке нашлась одна книга «Приключения Телемаха», которую юноша уже прочел на французском. Именно этот факт круто изменил его жизнь. В 25 лет молодой Шлиман уже возглавил филиал голландской фирмы в Санкт-Петербурге. А к 30 сколотил столь приличное состояние, что открыл собственный торговый дом, поставлявший в северную столицу России рейнвейн, краситель индиго, а в Европу драгоценные камни и меха.
Слева: Санкт-Петербург. Первый адрес супругов Шлиман - ВО, 1-линия, дом 22. Справа: Санкт-Петербург. ВО, 1-линия, дом 28. Мемориальная доска. Дом, в котором жил Генрих Шлиман в Санкт-Петербурге. Текст: «В этом доме с 1850-1860 годы жил почетный гражданин Санкт-Петербурга, основатель микенской археологии Генрих Шлиман.
В перерыве же между этими двумя вехами в нем проснулся авантюрный дух: захотелось поучаствовать в «золотой лихорадке» в Калифорнии. И Шлиман отправился в Америку, где приобрел недвижимость в штате Индиана. Скупка золота в Сакраменто за два года принесла большую прибыль, позволившую удачливому коммерсанту снять дом в престижном месте Санкт-Петербурга, на 1-линии Васильевского острова.
Генрих Шлиман с супругой Екатериной. Санкт-Петербург.
Бегство от самого себя
«Париж, несмотря на всю его красоту, не может по-настоящему восхитить меня как путешественника, объездившего полмира… Что меня здесь интересовало и удерживало, так это лекции знаменитых профессоров в университетах на темы литературы и философии, занятия по иероглифике, а, кроме того – музеи и театры, поскольку нигде более в целом мире подобных им не найти».
Из письма Генриха Шлимана
И вдруг случилось удивительное: Шлиман, этот прирожденный делец, вдруг потерял интерес к коммерции. Толчком послужил разразившийся в мире экономический кризис, разоривший тысячи людей. На общем фоне потери 36-летнего купца, которого всегда заботливо оберегала Фортуна, были не велики, однако пережитых волнений оказалось достаточно, чтобы навсегда отказаться от спекулятивных сделок, предпочтя им жизнь на проценты с капитала. В момент поседевший, он начинает колесить по миру. Стокгольм, Копенгаген, Берлин, Рим, Сицилия, рождество в Иерусалиме, Дамаск, пасха в Египте… Непрерывное бегство от самого себя имело одну положительную сторону –в Россию он вернулся с мыслью покончить с неудавшимся браком. Но как? Указ царя запрещал российским гражданам разрушать семейные узы. Единственный выход получить развод – стать гражданином другой страны. Именно это Шлиман вскоре и сделал, сменив русское подданство на американское. А сейчас самое время развеяться. Лучший способ залечить душевные раны – осуществить свою юношескую мечту – посетить Японию и Китай. Путь в Индию пролег через Тунис и Египет, а оттуда в Пекин - минуя Гималаи, Мадрас, Агру, Сингапур, Цейлон, Яву и еще добрых три десятка городов и островов. Итогом этого фантастического для Европы той поры путешествия стали изданные в Париже путевые заметки «Япония и Китай дня сегодняшнего», ныне библиографическая редкость.
Теперь у купца первой гильдии и уважаемого купеческого судьи, российского поданного Андрея Аристовича, как он прозывался на ниве коммерции, было все – за исключением жены. Однако низкий рост – 163 см, короткие ноги и непритязательная внешность затрудняли отношения с женщинами. Оставался лишь мезальянс: именно деньги прельстили Екатерину Лыжину, барышню из обедневшей дворянской семьи. Брак, в котором за шесть лет родилось трое детей – Сергей, Наталья и Надежда, не задался сразу. Чтобы забыться, Шлиман превращается в настоящего трудоголика, совершающего порой рискованные сделки, лишь бы увеличить свой и без того огромный капитал. Деловое чутье никогда не подводит, и деньги льются рекой. В свободное же время удачливый коммерсант принимает в своей гостиной самых интеллектуальных людей Санкт-Петербурга, берет уроки греческого у уроженца Эллады епископа Вимпоса.
Так пролетали годы, но в отношениях семейной пары ничего не менялось. Супруга, сильно привязанная к своей многочисленной родне, совершенно не интересовалась человеком, чьи деньги тратила в свое удовольствие. Отчаявшийся муж пытался увезти жену за границу, чтобы оторвать от привычного окружения, однако Екатерина наотрез отказывается покидать Россию. Так возникло решение какое-то время пожить в одиночку.
Из длительного вояжа будущий ученый вынес судьбоносное ощущение – отныне его жизнь связана с наукой. Но для этого нужно много и долго учиться. А где в Европе дают лучшее образование, как не в Париже. Так в Сорбонне появился 44-летний студент, записавшийся на изучение множества курсов. Перечислю несколько из них: «Арабский язык и поэзия», «Греческая философия», «Петрарка и его странствия», «Египетская иероглифика, филология и археология». По утрам он прилежно посещал лекции и коллоквиумы, а по вечерам корпел за книгами в приобретенном шикарном доме №5 по бульвару Сен-Мишель, неподалеку от фонтана Святого Михаила. Недвижимость в Париже приносила солидный доход, и Шлиман тряхнул стариной – прикупил еще три больших дома для сдачи в наем.
Университет Сорбонна, Париж. Читальный зал
Генрих (стоит слева) и Софья Шлиманы (в центре) в кругу семьи. Афины.
афинским «евангелистической больнице, приюту для бедных, фондам для нуждающихся детей и женщин» и многочисленным близким.
Несмотря на тридцатилетнюю разницу в возрасте, брак оказался счастливым. Софья вместе с мужем участвовала в раскопках, и даже, как позже в Микенах – легендарном городе царя Агамемнона, руководила работами. А он обожал свою черноокую жену, постоянно подчеркивая ее заслуги и внимательно следя, чтобы ей, как его верной помощнице, тоже воздавали должные научные почести. Вместе с мужем она ездила на встречи за границу, участвовала в заседаниях археологических обществ, готовила к открытию в музее Берлина выставку «Сокровища Трои». Однажды, желая продемонстрировать золотую диадему из найденных сокровищ, любящий супруг рассудил, что лучшей модели, чем его красавица Софидион, не найти. И, действительно, ее фотография со свисающими до плеч нитями тонко скрученного золота покорила весь мир...
С томиком Гомера в руках
«Наконец-то для меня стало возможным осуществить давнюю мечту моей жизни – увидеть воочию, посетив какие-нибудь места, где разыгрывались события, возбудившие столь живой мой интерес, родину героев, деяния которых восхищали меня… Я, наконец, решился и отправился на Корфу и в Итаку с твердым намерением основательно изучить последнюю».
Из письма Генриха Шлимана
Страсть к путешествиям была у Шлимана в крови, но интерес, а потом и трепетная любовь к археологии и к древней Элладе пробудилась лишь во время второго семестра в Сорбонне. В дальнейшем его увлеченность Гомером лишь усиливалась, принимая подчас гротескные формы. Своих двух детей от второго брака он назвал Андромахой и Агамемноном. Вся челядь в Афинах - кухарка, садовник, - носила греческие имена, что специально оговаривалось в контракте. К примеру, няне, выписанной для дочки из родного Мекленбурга, предписывалось на выбор «быть Клитемнестрой, Лаодикой, Навсикаей…, или же зваться любым другим гомеровским именем, но только не Марией, поскольку мы все же живем в греческом мире». На стенах афинского дома археолога повсюду висели таблички с изречениями семи греческих мудрецов: «Ничего не преувеличивать», «Во всем чувство меры». В кабинете на мраморном камине стоял бюст Гомера, ежедневно украшаемый свежей оливковой ветвью. Даже сценарий своих похорон Шлиман составил в том же духе: в голове саркофага стоял бюст слепого поэта, а по обе руки умершего лежали «Одиссея» и «Илиада».
Троя. Реконструкция. Музей Шлимана во дворце Шарлоттенбург. Берлин.
Все это будет потом. А сейчас студент Сорбонны прибыл на Итаку, родину легендарного Одиссея, с томиком Гомера в руках. Однажды, разыскивая развалины дворца Пенелопы, Шлиман наткнулся на крестьянина, который предложил ему купить античную вазу. «Откуда она у тебя»? – поинтересовался он. «Из гробницы, там, наверху» - ответил тот. Эта мимолетная встреча послужила стимулом для первой самостоятельной попытки пробуравить лопатой землю. Найти, увы, ничего не удалось, но пылкое воображение уже рисовало картину раскопок легендарной Трои, однажды разом исчезнувшей со всех географических карт мира. На обратном пути любознательный студент посетил Афины, где вновь встретился с епископом Вимпосом, некогда обучавшим его в России греческому языку. Слово за слово, поведал и о своем неудачном браке, а потом попросил найти ему жену – обязательно гречанку, конечно же, знакомую с текстом «Илиады». На том и расстались.
Через пару месяцев Шлиман вернулся искать легендарный Илион, как называл Трою Гомер. Большинство ученых того времени считали, что город некогда находился на месте холма Бунарбаши (Турция). Осмотр этого места его разочаровал. Гомер писал, что от места, где бросил якорь корабль греков, до крепости троянцев было не более часа.
Троя. Реконструкция. Музей Шлимана во дворце Шарлоттенбург. Берлин.
А тут от моря до холма 14 км, то есть три-четыре часа пути. И потом – Ахилл, преследуя Гектора, трижды обегал крепость. Но в Бунарбаши это сделать не возможно – путь преграждал скалистый утес. Убежденность Шлимана в том, что великий слепой писал чистую правду, не смог поколебать никто. Любое свое действие начинающий археолог сверял по описанию хода Троянской войны, разразившейся из-за похищения прекраснейшей из женщин. К примеру, в «Илиаде» говорится, что оба войска – греческое и троянское – сошлись в битве на равнине. Комментарий Шлимана: «Эта равнина не могла быть слишком протяженной, потому что Елена, стоя у Скейских ворот,* могла разглядеть греческих военачальников и назвать Приаму их имена. Греческое войско, таким образом, должно было находиться не более чем в километре, потому что с большего расстояния узнать человека невозможно, какой бы зоркостью не обладал смотрящий».
Ube Troia fuit?*
«Когда я с "Илиадой" в руке стоял на крыше одного из домов и оглядывал местность, мне казалось, что я вижу флот греков, их лагерь, акрополь Пергам на плоском холме Гиссарлык, слышу, как маршируют воины на равнине между городом и лагерем. В течение двух часов я представлял себе события, воспетые в "Илиаде"».
Из письма Генриха Шлимана
«Кто в науке делает настоящее открытие? Все знают, что в данной области (физике, археологии…) ничего нового обнаружить нельзя. Но вот приходит человек, который этого не знает. Он и делает открытие».
Ответ Альберта Эйнштейна
В результате раскопки начались на другом присмотренном Шлиманом месте – холме Гиссарлык. Целеустремленность и убежденность новоиспеченного археолога вызывает искреннее восхищение. Его не смущало ни то, что для этой работы может не хватить жизни, ни то, что вести раскопки придется за свой счет. И уж тем более его не волновало мнение научного мира! Шлимана можно понять. На протяжении всей эпопеи поиска ученые ставили ему, гениальному недоучке, палки в колеса, а после обнаружения клада из зависти отказывались признать его открытие. Однажды археолог на свои средства привез на Гиссарлык своего наиболее ярого оппонента из Берлина. Тот осмотрел место раскопок, согласно покивал, благо ничего другого в этой ситуации ему не оставалось. Но, вернувшись, снова возобновил нападки. Иное дело – древние. Плутарх писал, что Александр Македонский называл «Илиаду» «кладезем героических добродетелей», а переписанный отрывок из нее во время сна всегда лежал у него под подушкой – вместе с мечом. Древнегреческий историк Флавий Арриан сообщает, что Александр Македонский оставил в храме троянской богини Минервы свое оружие и забрал оружие, освященное в ходе Троянской войны. Как замечательно написал биограф Шлимана Филипп Ванденберг: «Перед ним открылся новый, волнующий и незнакомый, фантастический мир. Пока еще этот мир был только стопкой листков между двумя обложками, описанных классическим слогом незрячего поэта. Но Шлиман твердо верил в реальность этого мира, который был лишь на время скрыт от глаз человеческих под землей холма Гиссарлык. Он вряд ли мог предполагать тогда, сколько еще ему потребуется времени, чтобы найти этому доказательство. Зато знал наверняка, что отныне ему не ведать покоя, пока доказательство это не окажется у него в руках». И этот любимец богов добился своего, во многом благодаря своему гениальному чутью, приводившему окружающих в изумление. «Копай здесь», - приказывал он своим работникам и почти никогда не ошибался. Так вопрос, задаваемый многочисленными исследователями древности «Ube Troia fuit?» перестал быть загадкой для грядущих поколений. В сезон дождей земля превращалась в настоящее болото, которое тут же осваивали комары.
Слева: фотография Софьи Шлиман в Большой диадеме и ожерелье из «Клада Приама». Около 1874 года. Слева-направо: Шлиман и вторая жена Софья в центре
Рабочие жаловались на лихорадку и простуду, болели даже вьючные животные. Да и сам глава экспедиции часто едва стоял на ногах – всех спасал только хинин. На зиму раскопки сворачивались, и археолог переключался на другие насущные дела. Так, респектабельные специалисты в области археологии по-прежнему отказывались прислушаться к мнению человека, не имевшего специального образования. И тогда Шлиман решается на дерзость, сопряженную с большим риском. А именно: он пишет научную работу о путешествии по Итаке и посылает ее в Ростокский университет. Деньги и связи сделали свое дело – отныне он - доктор Шлиман, а, значит, вправе быть на равных с этими титулованными выскочками. Теперь ему для полного счастья недоставало только любимой женщины…
Замужем за Шлиманом и за Гомером
«Моя любимая Софидион! Ты всегда была для меня любящей супругой, добрым товарищем и надежным советчиком в трудные дни, верной спутницей и матерью; такой другой не сыщешь. Я всегда испытывал радость, видя тебя в таком драгоценном ореоле добродетелей. Поэтому уже сегодня обещаю тебе, что останусь мужем для тебя на вечные времена».
Из письма Генриха Шлимана
И она возникла - женщина его жизни. Епископ Вимпос сдержал обещание: вскоре на адрес Шлимана пришло письмо с фотографиями дам, согласных составить его счастье. Он срочно приехал в Афины, и на следующий же день увидел эффективность «сарафанного радио» в действии. Прознав про то, что американский мультимиллионер срочно ищет жену-гречанку, полсотни афинских мамаш наводнили двор гостиницы «Англетер», велев своим чадам любой ценой попадаться ему на глаза. Однако сердце поклонника Эллады уже завоевала шестнадцатилетняя Софья Энгастроменос, одна из тех, чье фото сразу запало в его душу. Их первое свидание кончилось провалом: Шлиман устроил девушке экзамен по истории Греции, попросив прочесть наизусть отрывок из «Илиады». И вдобавок задал вопрос в лоб: «Софья, почему вы хотите выйти за меня замуж?» Соискательница на роль супруги растерялась: дядя, епископ Вимпос, подготовил ее к любым вопросам своего друга, только не к этому. И ответила честно: «Все очень просто, г-н Шлиман: так пожелали мои родители, ведь вы человек богатый». Как пишет дальше его биограф: «Шлиман окаменел. Эти слова девушки он воспринял как пощечину. Еще раз он убедился, что всех женщин мира увлекали лишь его деньги… Быстро простившись, он возвратился к себе в отель с твердым намерением как можно скорее покинуть Афины и саму Грецию».
Тем не менее, поостыв, Шлиман понял, что с его внешностью трудно рассчитывать на что-либо иное. С надеждой в сердце он написал ей письмо, она ответила с большой сердечностью, и дело сладилось. Правда, отец Софьи попробовал было тянуть из зятя деньги. Однако тот пресек поползновение на корню, поскольку имел обыкновение в качестве спасения протягивать людям не рыбу, а удочку. Однажды, узнав, что его школьный учитель стеснен в средствах, Шлиман попросил его перевести один текст на латынь и заплатил очень большой гонорар. Он остался верен себе и здесь: тесть получил предложение занять хороший пост с высокой зарплатой, но ее требовалось заработать в поте лица. Обиженный старик отказался. По причине такого поведения к Шлиману прочно прилипло слово «скупой». «Скупой» же с юности поддерживал материально всю свою многочисленную немецкую родню, полностью содержал и обеспечил первую семью и не раз помогал родственникам второй жены. А его завещание, занявшее с десяток печатных листов, пестрит от указаний пожертвовать трехзначные суммы
«Я открыл новую эру в археологии»
«Разрешить спор вокруг Трои, продолжающийся уже несколько десятков лет, я предоставляю критикам. Это их дело – свое я закончил».
Из письма Генриха Шлимана
Эти слова шестидесятилетний археолог написал после окончания последнего сезона раскопок Трои. Найденный им город полностью совпадал с описанием Гомера. Научный мир, получивший хороший щелчок по носу, продолжал искать в его теории слабые места, которые, конечно же, имелись, как и в любом деле. Не забудем, что шел 1882 год, и археология, как наука, делала свои первые шаги. Но справедливость все-таки восторжествовала. За спиной остались раскопки в Микенах, увенчавшиеся редкими находками, крупный успех в Лондоне, куда Генриха и Софью пригласил бывший экс-премьер-министр Англии Уильям Гладстон – также страстный поклонник Гомера.
Слева: Генрих Шлиман читает лекцию о раскопках в Микенах в Обществе антикваров в Берлингтон-хаусе, Лондон. Справа: Сокровища Трои. Музей во дворце Шарлоттенбург. Берлин. Экспозиция 90-х годов XX в.
Пять лет назад Шлиман лично открыл в музее «Саут-Кемптон» показ сокровищ, занявших 24 стеклянных витрины. Экспозиция имела сенсационный успех. Он стал настоящим львом сезона. Успех докатился даже до Берлина. Теперь его имя у всех на устах. Вскоре перед Шлиманом встал вопрос – куда определить клад Приама, являвшийся его личной собственностью? Поначалу он решил основать в Афинах музей своего имени. Деньги для этой цели владелец бесценной коллекции намеревался выложить из своего кармана. Однако благородная инициатива не встретила понимания у правительства Греции. И тогда у немецкого врача-физиолога и политика Рудольфа Вирхова возникла мысль – «Почему бы не Берлин»? Конечно, археолог испытывает стойкую антипатию к завистливым немецким коллегам, но клин выбивают клином.
Слева: сокровища Трои. Новый музей. Берлин. Справа: Микены. «Львиные ворота». Шлиман — в очках и с тростью — наверху справа у изображения львов. Фото около 1884 года
И Вирхов, близкий друг Шлимана, сделал его почетным членом антропологического общества, которое возглавлял. Дальше все пошло как по маслу. Издатели, братья Брокгаузы, опубликовали сообщение археолога о том, что он приносит сокровища в дар немецкому народу. Магистрат Берлина делает его своим почетным членом. Даже сам кайзер Германии Вильгельм I поблагодарил его «за служение делу науки на благо отечества». И с одобрения рейх-канцлера Бисмарка пожаловал орден Короны 2-й степени. От внимания и сердечности берлинцев археолог растаял. В 1882 году музей Шлимана распахнул свои двери – наплыв посетителей превзошел все ожидания.
Однако искатель приключений не долго наслаждался заслуженной славой. Теперь его манил построенный циклопами, одноглазыми великанами древности, Тиринф. Раскопки этого места впервые позволили научному миру вынести суждение, как выглядели дворцы Одиссея, Агамемнона и других героев. Правда, вскоре Шлиман передоверил работу своему молодому другу, археологу Дерпфельду. Причина заключалась в подорванном здоровье и упадке сил – как-никак, ему уже стукнуло 66 лет. Вместе с другом Вирховым – Софидион не смогла сопровождать его – Шлиман уехал на зиму в Египет, в котором всегда чувствовал очень комфортно. И даже там не удержался от раскопок, результатом которых стал мраморный бюст последней царицы Египта Клеопатры. Сухой климат не исцелил легкие, воспаление которых началось еще в Микенах. Тем не менее, археолог, всегда равнодушно относившийся к своему здоровью, уже обдумывал новый проект – раскопки в столице Крита Кноссе. Однако осуществить задуманное не удалось. Возвращаясь после очередной деловой поездки в Афины и простудив на ветру недавно прооперированные уши Генрих заехал в горячо любимый Неаполь. Там его и настигла смерть…
Слева: Мемориальный камень Генриху Шлиману в Неаполе, в котором он умер. Справа: Памятник Генриху Шлиману на 1-м Афинском кладбище
А сокровища Трои, навсегда обессмертившие имя Шлимана, долгое время находились в королевском дворце в Шарлоттенбург, расположенном в дальнем конце Западного Берлина. Сегодня их перевезли в самый центр Берлина, на Музейный остров. …
____________________
* НСДАП – национальная социал-демократическая рабочая партия
* Главные ворота крепостной стены Трои
* Где стояла Троя? (лат.)