СОДЕРЖАНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ
Выпуск
1
12 марта, 2018 года
6
ВЕСТНИК КУЛЬТУРЫ, 14
Ольга Пискарева (первая слева)
СВЕТ ИСКУССТВА
Ольга Пискарева
Семена
Нового мира
(ЗАПИСКИ УЧИТЕЛЯ ИЗО. ПРОДОЛЖЕНИЕ)
8 Глава
Полеты во сне и наяву
Душа чувствует и правду и фантазию.
Она может сочинить фантазию и видеть правду.
Полина, 7 лет
Тонкий Мир
Дружелюбное и ласковое отношение к Природе, ощущение своей однородности, единокровия, причастности, дает нашим детям право на ее доверие и покровительство. Животные, растения, минералы, обитатели Тонкого Мира являются для них такими же друзьями, как и человеческие существа. Своей жизнью в обоих мирах дети способствуют их сближению и нашему знакомству. Они как будто бы говорят им: не бойтесь, мы с вами одной крови.
Вот работа Володи, выполненная в программе Photoshop. Здесь мы видим красоту и нежность, с которой Володя изобразил эту маленькую фею. Она подлетает к цветку и зажигает в нем огоньки. И так тихо вокруг.
Володя, 13 лет. А ночью бывает тихо-тихо
– Ты видел это?
– Нет, это просто образ.
Но Юля сказала:
– Я видела, это фея.
Конечно, я слышала от некоторых детей рассказы о встречах с обитателями Тонкого Мира. Постепенно я поняла, что это для них не фантазии, а реальность. Но столкнувшись с непониманием и насмешками взрослых и товарищей, они тщательно отбирали, что можно говорить, а что нет, и кому можно... Юля два года ко мне присматривалась, прежде чем открыться. Она с самого раннего детства, сколько себя помнит – общается с эльфами.
– Они светятся, – рассказывает Юля, – переливаясь различными цветами радуги, но когда общаются с цветами, свет их усиливается многократно. Они взаимодействуют с цветами, у них что-то вроде симбиоза.
Рассказала, что в Германии и в России эльфы отличаются друг от друга. И что в Подмосковье леса пустые.
– Живность ушла из наших лесов, я здесь никого не вижу, – говорит Юля.
– Почему?
– Грязно. Эльфы любят людей и очень любопытны. Но грязь, которую мы оставляем в лесах, не выносят. Когда уходит живность, лес умирает. Эти живые существа питают лес, то есть, это его жизненная сила. Я мало вижу лесов полноценных, в основном, вдали от больших городов.
– Ты видишь души деревьев?
– Нет, но я их чувствую. Во всяком случае, я не сломаю ветку. Я знаю, что дереву будет больно.
«Пока не осознают Мира Тонкого, не будет понято человеколюбие. Не будем удивляться, что некоторые требуют разделения высших Миров на многие степени. Раньше пусть люди требующие сами поймут хотя бы один Мир Тонкий, чтобы уметь вступить в него достойно. Разделение поймется после, когда хотя бы первая степень Беспредельности будет понята». (Агни Йога)
Я снова встретилась с Юлей, когда она закончила архитектурный институт, вышла замуж и готовилась к рождению сына. Я попросила рассказать все снова. Она рассказала мне более подробно. Ну, еще о домовом Липушке, которого любила вся семья, о молодом домовенке, который поселился в бане у родителей.
Юле, когда она приехала домой из Германии, на одну ночь постелили в бане. И тут она увидела в луче лунного света домовенка, который стоял на задних лапках и смотрел, выпучась, на Юлю.
– И долго он стоял?
– Я не знаю, я уснула.
– Как это можно? Неужели тебе было не интересно?
– Ольга Дмитриевна, это для меня обычно, это же мой мир, я в нем живу так же как в этом, я каждый день все это вижу.
– И какие они?
– Разные. Вот этот мелкий был похож на суслика. Он глупый какой-то, не то, что Липушка, сразу видно, молодой. Ну, какой нормальный домовой вылезет на середину комнаты и будет открыто таращиться на людей? Домовые осторожно крадутся по стенке.
– А где они живут? У них есть гнездо?
– Домик свой строят за стеной, но не у соседей, а в другом измерении, как бы между двумя мирами. Липушка мудрый, он хоть и общался со мной, но на глаза не лез.
– А как он общался?
– Мысленно. В основном, он любил, когда я читаю, и тогда я чувствовала, что он считывает мои мысли. Особенно он любил русскую классическую литературу. Тогда он мог даже вылезти из домика, и я его могла рассматривать.
– Он какой?
– Полосатый – серые и белые полоски, головка как у льва, у него грива, но мордочка человеческая. Он ходит на ножках. На ножках и ручках человеческие пальчики. Он больше похож на человека, чем тот, молодой из баньки. Мне кажется, что чем дольше домовой общается с людьми, тем больше очеловечивается, он даже может образовываться и воспитываться, как Липушка.
– Говорят, есть злые домовые.
– Да, я видела в некоторых домах некрасивых и злобных, но наш Липушка добрый, он почти член семьи. Мы его очень любим, и он нас, наверное. Во всяком случае, он ездил с нами в Германию, в бабушкином чемодане. Я училась в России, в Москве, но на все лето мы с бабушкой уезжали в Германию, ну, и бабушка забирала Липушку с нами.
– Она его видит?
– Нет, только чувствует, но разговаривает с ним и журит за проделки.
– Ты сейчас видишь жителей Тонкого мира?
– Нет, постепенно я перестала их видеть, но я их чувствую. Я была в этом году в горах и чувствовала огромное количество мелких невидимых существ вокруг цветов. Идешь и ощущаешь, как они тучами разлетаются, такая красота! Чувствую, что леса Москвы снова оживают, эльфы возвращаются.
– Почему?
– Не знаю.
– А твоя фея – это эльф или фея?
– Я думала, что эльфы – это мальчики, а феи девочки. Во всяком случае, и те и другие живут в цветах. У меня была знакомая фея, которая посылала меня выполнять всякие ее поручения.
– Какие, например?
– Искать принца, конечно.
– Сколько тебе было лет?
– Четыре, три, а может, еще меньше, я общалась с эльфами сколько себя помню.
– Расскажи, как они выглядят?
– Они в одежках женских и мужских, с прозрачными крылышками, с сабельками и корзиночками. Суетятся, что-то делают, без конца то залезают, то вылезают из цветов, они там живут.
– А какие у них лица?
– Страшненькие.
– То есть как это?
– Ну как у умственно отсталых детей.
– Почему?
– Мне кажется, они глупенькие.
Юля, 16 лет. Фея цветов
– Есть разница между ними и детьми?
– Есть, конечно. Они проще детей, озабочены сегодняшним днем, и, кажется, ни себя, ни мира дальше своих цветов, не осознают. А дети устремлены в будущее, к познанию, природа человека гораздо сложней.
Мы долго еще говорили об обитателях тонкого мира, а потом я задала главный вопрос:
– А ты летала во сне?
– Да, и не только во сне.
Полеты
Впервые встретив Юлю (ей было 14 лет), я была удивлена ее жизнерадостностью и силой. Многогранный талант ко всему, ясный светлый взгляд, дружелюбие, широкий спектр интересов. Это был первый ребенок из новых, встреченных мной, который гармонично вписывался в наш мир и не испытывал неудобств. Таких называют адаптированными к миру.
Юля при всей своей открытости, очень долго делала вид, что она типичная дочь Земли, что она твердо стоит на ногах и летать не собирается. Но пришло время, и она вдруг заговорила. Началось все с эльфов, а потом я задала этот вопрос.
– Мне было лет 8. Шли вечером с мамой, было темно, звездочки, все красиво. Я говорю маме: «А почему считается, что Вселенная безгранична, у нее есть границы. Вот когда вылетаешь с Земли, то вокруг нее есть оболочка, как пузырь. Ты прорываешь его, он как бы лопается в этом месте, и ты летишь дальше. Потом снова пузырь. И так несколько таких оболочек, потом ты вылетаешь в пространство, где ничего нет, один Свет».
– А дальше есть границы? – спрашиваю я.
– Есть, последняя. Это Пирамида. Из нее можно вылететь только через вершину, но я это сделать не смогла.
– Расскажи свои ощущения от полета.
– Сначала, когда ты летишь, тебе тяжело. Вокруг черный вакуум, но он чем-то наполнен. Там звезды, камни, какое-то вещество. Потом лететь легче и светлей.
– А звезды?
– Их становится меньше. Но пространство, наоборот, светлеет и становится разряженней. Потом следующая оболочка лопается. Становится еще светлей. А когда ты вылетаешь из последнего пузыря – то видишь один свет. И звезд больше нет.– Он какого цвета?
– Белый. Но не как у нас на Земле. А какой-то жемчужный.
– Ну а дальше?
– А дальше я увидела границы этой пирамиды.– Как ты думаешь, что там за пределами пирамиды? – Ничего. Во всяком случае, я там не была.
– По-твоему, это вся Вселенная?
– Тогда мне казалось, что вся. Я тогда
маме еще сказала:«Ну, а теперь представь, что эта пирамида стоит на ладошке Бога».
Юля, 16 лет. Строение Вселенной, виденное в 8 лет
Теперь я думаю, что это странные слова для ребенка-атеиста, и мне как-то не верится, что я могла такое сказать.
– А как со временем, это быстро или долго? Время есть?
– Времени нет. То есть, оно есть, но не такое. Очень быстро все меняется или очень долго можешь лететь. По-разному. Помнишь каждую секунду и в то же время мгновенно. Можно прокрутить все обратно. Как бы два в одном. Это было как воспоминание, яркая вспышка. Просто как будто бы я это знаю.
– А ты во сне летала?
– Я летала во сне каждую ночь, и это очень страшно. Мне было так страшно, что я боялась засыпать.
– Почему?
– Когда я засыпала, я начинала лететь вверх с огромной скоростью и попадала в мир чистого света и блаженства. Но потом падала, но пролетала мимо себя, и оказывалась в каком-то страшном мире, полном чудовищ. От ужаса я как бы подпрыгивала и тогда уже возвращалась к себе. Но это ощущение ужаса перекрывало радость от полета, и оставался только страх.
– Расскажи об ощущениях.
– Я летела с такой огромной скоростью, что как бы высекала огонь и вся загоралась. Я летела вся в огне.
– Тебе было больно?
– Да, больно, но ради восторга, который я испытывала от полета, я терпела. Но каждый раз неминуемо я падала потом в бездну.
– А почему ты перестала летать?
– Страшно. Я хотела быть нормальным ребенком, который не будет жить в ужасе, и потом, мне просто хотелось спать, как спят все нормальные дети. Просто хотелось выспаться.
– Так ты сама себя лишила этих полетов?
– Да, я сказала: «Хватит».
– А мама знала об этом?
– Да, и бабушка тоже, я спала только с бабушкой, и свет не выключали. Они знали мой страх.
Когда Юля рассказала мне все это я начала искать ответы, и много нашла информации о полетах в «Надземном» (Агни Йога).
«… Трудно земными словами сказать о тонких ощущениях за пределами земной сферы. Но такие полеты необходимо познать, чтобы сознание могло вместить надземные чувствования <…>. Полеты в дальние миры непременно требуют подвижности тонкого тела, которое в своем напряжении достигает огненности». (Надземное, I, 12)
«Нужно быть готовым услышать не только великую музыку сфер, но и вой животного ужаса. Невозможно знать лишь одну сторону бытия <…>. Знающий о Мире Света не устрашится мрака. Так нужно познать чудную музыку сфер, но и понять, что на этой ступени слышны и вопли Мира».
«Наши сотрудники полетами в тонком теле оказывают столько пользы людям, что никакие анналы не могут вместить». (Надземное, I, 18)
Я думала о том, почему это происходило с маленькой девочкой, которая, исполняя какое-то важное эволюционное действие, так страдала? Неужели это нельзя было как-то подкорректировать, помочь, подсказать? Уберечь ее от падений или от страха? Но кто в тот момент мог ей помочь? Парапсихолог, к которому мама водила девочку, интересовался только домовыми и эльфами, и в главном не поддержал ребенка. Юле наскучили эти разговоры, и она закрылась. Мы встретились, когда ей было 14 лет. Свои полеты она прекратила в 12. И даже если бы мы встретились раньше, чем я могла ей помочь? И я задумалась о том, как учителя, родители и психологи не подготовлены встретить ребенка Света. Но мы должны быть подготовлены! Опираясь на подобные опыты, анализируя уникальные качества и нелегкую надземную работу детей, различные, иногда непостижимые для нас миссии, мы должны быть готовы распознать новых посланников и встретить достойно. Понять, помочь, направить, найти специалистов, поддержать всеми способами, чтобы миссия ребенка из-за отсутствия поддержки, из-за нашей неготовности понять, не была прервана. Теперь я нашла многие ответы, но опоздала, и Юля выбрала жизнь обычного человека.
Ребенок пришел со своей миссией. И основной своей задачей я считаю помочь ему нащупать, вспомнить. Поэтому учу его доверять себе, спрашиваю, что ты чувствуешь, что хочешь сказать, нарисовать. Все можно, ты прав. Ты художник, ты творец. Самая главная задача – научить ребенка доверять самому себе и направить к самостоятельному поиску знаний, необходимых для реализации жизненной задачи. У каждого ребенка она своя. Она может быть совершенно не понятной для нас, не знакомой по прошлому человеческому духовному опыту. Обучая ребенка прислушиваться к своему сердцу и прислушиваясь вместе с ним, рассуждая с ним, анализируя, спрашивая об ощущениях, мы помогаем ему вспомнить и сформулировать, и таким образом, осознать свой земной путь. Помочь мы можем только так. Доверяя, помогая, но, не внося своих поправок и суждений (поначалу я этим грешила), потому, что они могут быть не правильными, как сказала мне одна девушка – Это низкая планка суждений.
Пока я не пошла дальше, расскажу еще об одной интересной беседе с Юлей. Это разговор о Черном квадрате Малевича. О нем спорят с тех самых пор, как он был написан, много обсуждений, осуждений, догадок и версий. Но так получилось, что я должна была узнать о квадрате нечто интересное, и скорей всего истинное, от ребенка. Дело в том, что Немчиновка, где я жила и работала в конце 90-х, была любимой деревней и последним приютом Каземира Малевича. Директор местного клуба дала мне книгу о Малевиче и попросила оформить стенд о нем. Я увлеклась чтением его дневников, его откровений, которые он получал непосредственно от своих полетов. Он имел богатый духовный опыт, в результате которого написал свой триптих Квадрат, круг и крест, а потом стал выставлять белые холсты. Все смеялись над его чудачеством. А он говорил, что был в мире, где нет форм, в мире чистого белого света.
Но вернемся к черному квадрату. Юля рассказывала, что была с родителями на выставке «Москва-Париж» и видела «Черный квадрат», ей было лет восемь или десять.
– Ну как?
– У меня было такое ощущение... Меня закачало, а потом квадрат как бы втянул меня, и я вылетела через него как в окно и полетела в космос.
– Что там?
– Звезды. Я летала там, пока меня мама не вернула, взяв за руку. Я думаю, что «Черный квадрат» – некий портал, и что возможно, он именно этого добивался.
Сопоставив дневники и теории Малевича с рассказом девочки, я приняла ее версию. Но как художник может такое сотворить? Думаю, в глубоко одухотворенном, трансцендентном состоянии. Утонченная природа девочки откликнулась на это состояние и почувствовала переживание, которое, возможно, испытал художник.