СОДЕРЖАНИЕ
Выпуск
1
12 марта, 2018 года
Все галереи можно открыть нажатием курсора
К 150-летию со дня рождения Николая Рериха
ИРИНА ЯВОРСКАЯ
ЗОВ БЕСПРЕДЕЛЬНОСТИ
Духовный портрет Николая Рериха
ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО В 50 ВЫПУСКЕ
Глава 6
ЧЕРЕЗ КАРАКОРУМ НА ХОТАН
В прошлом номере шла речь об очередном этапе пути экспедиции, руководимой Николаем Рерихом, проходившем через Ладак. Этот путь пересекся с путями Великих Общинников – Будды и Христа, принесших весть о Новом Мире. На всем маршруте следования, как зов Грядущего, стояли изображения Будды и Майтрейи. В это время у Рериха-художника рождалась серия картин «Святыни и твердыни», и по задумке автора эти картины своим общим тоном героизма и подвига должны были рассказывать об этом крае.
Дальнейший маршрут участников экспедиции лежал из Ладака через горные перевалы в Хотан, вотчину Будды.
Путешественники спешили двинуться из Ле, т.к. это время года становилось опасным для горных переходов через Каракорум. В путевом дневнике Николай Константинович записал: «19 сентября 1925 года мы вышли из Леха; и было время, ибо монсун Кашмира, обращаясь в снеговые тучи, уже подгонял нас на север» [1, с.173].
Экспедиция направлялась в Хотан, знаменательный тем, что там, как и в Лехе (Ле) останавливался на своем пути, пролегавшем на север, Будда.
Перед самым отъездом пришли доказательства того, что тибетский перевод древнего манускрипта об Иссе, хранившийся в Хеми, подлинный. И легенда о существовании реликвии обрела неоспоримое подтверждение. Этим важным известием были опровергнуты ходившие слухи о том, что рукопись поддельна. «В Хеми лежит действительно старый тибетский перевод с манускрипта, написанного на пали и находящегося в известном монастыре недалеко от Лхасы» [2, 111], – указывает Николай Рерих. По его мысли, есть особый смысл в том, что рукопись хранится именно в Хеми, в этом старейшем монастыре Ладака, не разрушенном невежеством во времена гонений на буддизм. Ламы знают значение документа и потому тщательно скрывают его: «Этой рукописи уместно лежать около Лэ, где была проповедь Иссы об общине мира, еще до проповеди в Палестине, – сообщает нам о главной причине Рерих. – Путь Великого Общинника проходил из Индии около этого места» [2, 111]. И, как хочется верить, также по особым причинам, а не только потому, что он находился в укромном месте, монастырь не был разрушен .
Покидая Лех, Рерихи еще раз соприкоснулись со святынями этих мест, свидетельствующими о пребывании здесь Великих Учителей: пруд Иссы, место Будды… И еще что-то значительное, что стояло здесь прочно в прошлые века, но теперь лежит в развалинах. Рерих знает, но не сообщает подробностей. Но дает почувствовать тайну.
«Прошли мимо пруда, где, по преданию, впервые учил Исса. Влево остались доисторические могилы, за ними – место Будды, когда древний основатель общины шел на север через Хотан. Дальше – развалины строений и сада, так много нам говорящие» [2, 111-112].
Слева направо: ● Николай Рерих. Пруд Иссы. Лэ. 1925 ● Николай Рерих. Сад Раджи
Когда Николай Константинович в описании мест делает упор на их большую значимость, как это уже было в Сиккиме (имеется в виду посещение Сиккима Махатмами) и в Кашмире (значимое место – холм Трон Соломона, связанный также с именем Аллал-Минга), можно не сомневаться, что он имеет в виду важные исторические события далекого прошлого, проходившие при участии того или иного Духовного Водителя, и потому имевшие эволюционный характер. Картины «Пруд Иссы. Лэ» и «Сад Раджи» как раз и напоминают нам об этих временах, когда Великий Путник Христос и некий Раджа, как в те времена именовался государь или царь, или же вождь, ходили среди людей, осеняя их Светом своего сердца – этой могучей творческой энергией, чтобы помочь им найти высшие пути духовного восхождения, как и высшие возможности.
Так творилась во все времена эволюция человечества. Творилась спиральным потоком. Сказано: «Спирально ходят в пространстве волны явлений, чтобы вернуться вновь на новом витке» [3, 525]. Теперь же, в XX веке, надлежало Рерихам пройти след в след путями Великих, творя очередной виток эволюционной спирали. Пройти с Камнем, хранящим энергетику Высших Миров. Пройти, неся обновленное Учение Нового Мира – Живую Этику, помогая таким образом Учителям воздвигать новую ступень эволюционной лестницы.
Каменные рельефы Майтрейи, Грядущего Будды, стояли при выходе из Леха, словно Звезда Утра, возвещающая близость светлого часа. Они напутствовали каждого проходящего напоминанием о светлом будущем, в приближении которого Рерихам отводилась важная роль. Экспедиции предстояло пройти семь высокогорных перевалов, ближайший из них – Кардонг, ведущий в долину реки Шайок. Когда путешественники, минуя последствия обвалов – нагромождения обломков горных пород, к вечеру приблизились к его подножию, резко похолодало, поднялся ветер. Из пространства, освященного и обласканного жарким солнцем, экспедиция попала в царство льда и холода. Лагерь разбили «на голой арктической поляне под режущим ветром» [2, 112]. Описывая этот момент в путевом дневнике, Николай Рерих в одном только абзаце, используя словосочетания – «пронзительный ветер и холод», «под режущим ветром», «под вихрем», усиливает суровое впечатление от тех условий, в которых оказались члены экспедиции. И дальше с восклицательным знаком: «Над нами стоял запорошенный снегом Кардонг! Он высился недоступно» [2, 112].
Можно только догадываться, какое мужество и бесстрашие понадобилось путникам, готовящимся пройти неприступными тропами этот суровый путь.
После короткой передышки караван двинулся дальше. Когда поднялись на перевал, было три часа утра. С вершины открывался величественный вид. И Юрий Рерих, откликнувшись на сказку утра, отметил, что «с седловины перевала горы были похожи на волны громадного моря, увенчанные белой искрящейся пеной» [4, 64]. Но если подъем на перевал особой сложности не представлял, то спуск с него казался сверху почти непреодолимым. Как свидетельствовал Николай Константинович, «вся северная сторона Кардонга представляет крутой, мощный глетчер» [2, 112], т.е. сплошной ледник. И потому спускаться пришлось, спешившись, и иногда даже ползком, что было очень утомительно и опасно. Но несмотря на трудности пути, нельзя было не залюбоваться природным совершенством ледникового образования и открывшейся с высоты красотой: «… прекрасен этот грозный глетчер! – справедливо замечает Рерих. – Далеко внизу бирюзовое озеро. Говорят, очень глубокое» [2, 112-113].
И уже в самом низу, преодолев крутой путь, сложенный из гигантских валунов, Николай Рерих воскликнет: «Обернетесь и покажется пройденное – непроходимым» [2, 113]. И для кого-то, действительно, так оно и было: встречные караванщики рассказали Рерихам о замерзшем в пути численностью около ста коней караване балтистанцев.
● Николай Рерих. Кардонг.1925 Тибет. ● Николай Рерих. В лунном свете. Ладак. Кардонг. 1944
● Николай Рерих. Террит. 1925. Примечание: «Селение, пройдено 21.09.1925
Так, путями красоты и бесстрашия караван, руководимый Николаем Рерихом, продвигался все дальше и дальше. Через живописную долину реки Шайок «с ее пламенеющими в лучах солнца желто-красными песчаниковыми и гранитными скалами, возвышающимися над яркой зеленью дна долины» [4, с.64], путники достигли деревни Террит. Остановились на ночлег в двухэтажном доме, принадлежавшем старшему караванщику Лун-по. И уже глубоким вечером, под песнопения караванщиков, отдыхающих у костра, как свидетельствует Юрий, они «до самой поздней ночи … любовались волшебным лунным светом, заливавшим горные цепи, окружавшие мирную долину Шайок» [4, с.65]. Так магнетично действовала красота природного окружения на людей, заставляя забыть их об усталости на долгом и трудном пути.
Николай Константинович оставил нам словесную зарисовку комнаты гостеприимного дома: «Ночуем в расписной тибетской комнате. Яркий карниз. Широкое окно, низкая широкая дверь с большим кольцом запора. Песочный пол устилается цветными кошмами. В рисунке орнаментов часто повторена свастика». И главное, как знак или веха на пути: «Посредине комнаты грузная колонна и на широкой пилястре изображение Чинтамани – Сокровища Мира» [2, с.114]. Еще один знак Будущего.
Лун-по – буддист и крупный помещик, владеющий многими домами и поместьями по всему Ладаку. Это из его рассказов Рерихи узнали о том, что в монастыре Хеми сокрыты от глаз случайных и любопытных посетителей многие священные предметы. И в этом есть свой смысл. Узнали также о разрушенных буддийских монастырях во время бывших нашествий завоевателей Ладака. Так, сообщает Рерих, «в одном из его домов имеются такие развалины, полные обломков статуй и остатков поврежденных книг» [2, с.113].
Слева направо: ● Николай Рерих. Долина Нубры. 1926 . ● Николай Рерих. Сандолинг. 1925
Конечным пунктом перед пустыней, в котором сохранялись буддийские реликвии, был старинный монастырь Сандолинг. И на следующий день, продвигаясь по пути из Террита в поселок Панамик, пролегающего вдоль реки Нубры (приток Шайока), путники, слегка отклонившись от основного маршрута, свернули к монастырю. И не пожалели об этом. «Этот монастырь знаменит тем, что на скале за ним лучи заходящего солнца очень часто создают удивительные облики, – пишет об увиденном там Рерих. – Это очень старый и даже внешне уже ветшающий монастырь, – продолжает он. – И тем неожиданнее было найти здесь совершенно новое изображение Майтрейи, Шамбалы и Дуккар» [1, с.230].
Объяснение этому факту находим в «Основах буддизма»: «По всему буддийскому краю, – говорится в этом источнике, – на придорожных скалах, указывают путь изображения Майтрейи. От древнейших времен и доныне это изображение созидается буддистами, знающими приближение нового века. Почтенные ламы в сопровождении учеников, художников и ваятелей в наши дни путешествуют по буддийским землям, созидая новые изображения символа чаяний светлого будущего» [5]. Зная это, можно понять направление мысли в этих регионах. Восток ожидает приход Майтрейи и сердцем готов принять мировую общину как эволюционную необходимость. А монастыри – эти твердыни духа – хранят в своих стенах многие святыни и реликвии. Так, Николаю Константиновичу было приятно встретить в Сандолинге богатое собрание знамен, писаных в Ладаке, а также хорошую библиотеку. Юрия Рериха, молодого ученого-востоковеда, как и его отца, также заинтересовали большие знамена-картины с изображением Майтрейи. Он заметил, что «это было самое замечательное из виденных … в Ладаке собрание религиозных знамен» [4, с.65]. Сразу чувствовалось, что есть здесь «кто-то много знающий и ведущий Сандолинг по пути будущего» [2, с.114].
Яркие, пронзительные цвета картин – «Террит», «Долина Нубры», «Сандолинг», «Панамик», которые посвящены Рерихом-художником этим замечательным местам, требуют словесного выражения. И мы его находим в его письменных свидетельствах. В них те же краски и те же почитание и служение красоте. Вслушаемся в описание пограничных мест: «Берега ручьев и склоны гор покрыты белоснежною содою. Синие, малиновые и коричневые наслоения гор показывают насыщенность металлами. Кажется почему-то, что и радий должен быть в этих благословенных и неиспользованных краях» [2, с.115].
Красота этих благословенных мест особенная. И если, что часто бывает в этих горных переходах, из-за холода невозможно ни рисовать, ни писать, то можно наблюдать, подмечать и вбирать красоту сердцем. На всем пути явление красоты и вдохновляло, и поддерживало силы и дух идущих. И даже в таких удаленных и малолюдных местах можно найти приметы религиозной жизни, как, например, горный монастырь совсем недалеко от селения Панамик.
«Против Панамика, за рекою, на фоне красной скалы прилепился монастырь красной секты.
На красном фоне гор даже не видно подходов к монастырю. Точно спасаясь от врагов, монастырь взлетел и притаился на невидимом уступе. Далеко влево течет Нубра, а наш путь поворачивает вправо, почти упираясь в гряду скал» [2, с.115].
● Николай Рерих. Панамик. 1925
Панамик – пограничное место. Дальше – Китайский Туркестан, пустыня. В дневном переходе от Панамика – Караул-Даван, невысокий перевал через отрог массива Сасир. Экспедиция останавливается у самого начала крутого подъема на перевал, усеянного валунами и обломками горных пород. А глазу Рериха-художника видится сказка горного царства: «Здесь фантастика горных нагромождений» [2, с.115], – сообщает он.
Здесь, у перевала, на ночевку сходятся караваны. Среди них есть и мусульманские паломники, идущие в Мекку. И вот уже, как пишет Николай Константинович, «окруженные огромными скалами, сидя перед входом в палатку, залитые яркой луной» [1, с.230], они беседуют с одним из них. И эта беседа – пример той особой «дружественности человеческого отношения» [1, с.159], которая присутствует на Востоке, помогая людям, принадлежащим к разным культурам, легко понимать и принимать друг друга. Разговор идет не только о Коране и Магомете. Собеседник Рериха с глубоким уважением вспоминает о манускриптах и легендах об Иссе, которые широко ходят среди народов Азии. Восточное сознание не разделяет Великие Имена, но объединяет в единое сообщество. Один из примеров тому – мусульманское предание о том, что матерь Иисуса явилась матери Магомета перед рождением пророка.
Когда заговорили о Мунтазаре и Майтрейе, со стороны неожиданного гостя к этим Вестникам Будущего почувствовалось все тоже почтительное отношение: «На его губах имя Майтрейи звучало с тем же уважением, как и имя Мунтазара» [1, с.230], – подчеркнул Николай Константинович. Так, как видим, даже у ледников живет почитание Великих Имен – Спасителей мира. Живет и великая надежда на будущее мировое единство. Именно эти и другие, им подобные факты, убеждали Николая Рериха в готовности народов Азии принять весть будущего: «Так ценно сознавать, – утверждает он, – что эволюция человечества своими несказуемыми путями пробивает путь в будущее» [1, с.159].
Подъем на Караул-Даван и трудный спуск, дальнейший путь по долине небольшой реки, заняли основное время следующего дня. Продвижению мешали завалы из огромных валунов и скальных обломков. Суровость условий пути подводит Рериха к размышлениям особого порядка – космически-планетарного: «Какая гигантская работа должна была совершаться, – поражается он, – чтобы отполировать и нагромоздить эти тяжелые груды» [2, с.116]. И новая мысль: «Здесь, в просторах Азии, родились сказания о великанах-богатырях. … Велики здесь масштабы» [2, с.119-120]. Но, как сказано, «лишь космический глаз будет решением. Ибо поверх планетного идёт космическое» [6, 281, май 27]. И потому великий размах физических построений не соответствует ли, как мыслил Николай Рерих, такому же ожидаемому великому эволюционному переустройству? Он смотрел в будущее поверх земных событий «космическим глазом» и мыслил соответственно: «Около Каракорума чуете какую-то непонятную вам длительную работу гигантов. Не здесь ли готовили построения грядущего?» [2, с.119-120].
Слева направо: ● Николай Рерих. Ладак. Перевал Сассер. 1925 ● Николай Рерих. Сассер. 1925 ● Николай Рерих. Сассер, 16.600 футов. 1925
А впереди – перевал Сассер, выше 17000 футов, – величественная картина еще одного космического творчества: «Полная арктическая тишина. Глетчеры и снеговые пики – красивейшее место. Волны облаков перекатываются и открывают новые, бесконечно новые комбинации космического строительства». И дальше взглядом художника: «Широкие линии, весь орнамент и арабеск сброшен» [2, с.116-117].
Сассер встретил путников снежным бураном. Ночь они провели в суровых условиях. Привыкшим к восхождениям в горы знакома эта картина: «За ночь мы плотно занесены снегом. Вода в кувшинах замерзла. Рисовать невозможно, так быстро коченеют руки» [2, с.117]. Утром, несмотря на снег и ветер, начали подъем на Сассер. Мужество и несломимое упорство идущих восхищает: «Эта гигантская морена вся покрылась леденеющим снегом. Торопились идти, ибо будет еще хуже. – вспоминает Рерих. – … Шесть часов шли ледниками. … Особенно опасно подыматься по полусферической поверхности шапки глетчера. Сабза, конь Юрия, страшно скользит по зеленоватому льду» [2, с.118]. Читая эти строки, мы понимаем, что величественная красота ледяного царства гор требует такого же соответствия внутреннего мира человека, приближающегося к нему. Без героического начала в сердце не пройти высокими тропами.
Были в этом трудном и героическом восхождении и радостные моменты преодоления, и торжество настроения, и светлые минуты красоты. И Николай Константинович находит каждому сопровождающему явлению свое краткое и точное слово, творя законченную словесную картину:
«Среди глетчеров на момент вспыхивает солнце. Все белое царство сияет невыносимым блеском. Прямо под нами открывается причудливое черное озерко в белых берегах; и опять все застилается беспросветною пургою. После ледников идем арктическими кряжами» [2, с.118].
● Николай Рерих. Перевал Сассер, 1925-1927
Но вот и долина по течению реки Шайок. Теперь можно и передохнуть, мысленно оглянувшись на пройденный путь и наметить дальнейший маршрут. Направо ведет зимняя дорога на Туркестан. Но нужно выбрать путь покороче, тот, что ведет в узкую расселину между фиолетовыми скалами. В свободную минуту Рерих делает путевые записи, а читающий этот фрагмент летописи пути, угадывает в авторе художника, который мыслит цветом и видит мир, прежде всего, в цвете:
«Прекрасны краски! Позади – белые великаны, и странно понимать, что мы спустились именно с них. Налево – многие остроконечные снеговые пики и желтые взгорья. Прямо перед нами светло-серое русло Шайока с какими-то красными и бронзо-зеленоватыми островками. За ними фиолетовые и бархатно-коричневые скалы. Направо уходит река и крутятся облака снежной пыли. Небо неспокойно. Молочно-белые тучи густыми волокнами лезут из-за Сассера» [2, с.118].
● Николай Рерих. Шайок. Восьмой день. 1925
Приведенные строки полны поэзии и звучат торжественно. И трудно определить, они ли являются дополнением в качестве словесной иллюстрации к зарисовке «Шайок. Восьмой день», или же само изображение долины – всего лишь выражение сказанного в красках. Обладатель синтеза двух искусств, Николай Рерих в совершенстве владеет и тем и другим – искусством слова и живописи. И мы счастливы собирать прекрасные жемчужины его творчества.
Те же пути нерукотворной красоты вели экспедицию дальше, к нагорью Депсанг, радуя красками. «Весь день прошел в свете красивых желтых и красных тонов, – фиксирует моменты дальнейшего передвижения художник. – Сперва шли по крутым осыпям красного ущелья. Миновали старый каменный вал. … Внизу переливались желтые, зеленые и ультрамариновые ручейки» [2, с.120].
На пути приходилось переходить реку с ее студеной и заледеневшей после ночного холода водой; спускаться вниз, проходя через ущелья в скалах, и вновь подниматься холмистой местностью, минуя ручьи и мелкие озерца и ложбинки. Но когда путники взошли на нагорную равнину и двинулись дальше, то снова, как это было после Караул-Давана, на ум пришло сравнение со страною великанов – те же масштабы, и то же особенное внутреннее ощущение: «Шесть часов шли мимо всяких торжественных песчаниковых формаций. Они, точно пирамиды великанов, точно города с зубчатыми стенами, точно одинокие дозорные башни, точно ворота в какие-то заповедные страны, точно памятники замолкших боев» [2, с.120]. И снова напрашивается все тот же вопрос: «Не здесь ли готовили построения грядущего?» [2, с. 120].
Слева направо: ● Николай Рерих. Депсанг-Даван 1925 ● Николай Рерих. Равнина Депсанг. 1925-1926. ● Николай Рерих. Каракорум
К вечеру дошли до Депсанг-Даван. А когда следующим утром перевалили Депсанг, вышли, по словам Рериха, на «крышу мира»: «Иначе и назвать нельзя, – поясняет он. – Все острия гор исчезли. Перед нами точно покрытие каких-то мощных внутренних сводов. Глядя на эти песчаные своды, невозможно представить себя на высоте 18 000 футов (≈5 500 м)» [2, с. 121]. С этой высоты открывались бесконечные дали, высились величественные снежные гиганты: «Налево, далеко, белый пик Гудвина. Направо, на горизонте, громады Куэнь-Луня. Все так многообразно и щедро, и обширно» [2, с. 121].
Горы, горы... Горы – явление знаменательное. Только на высотах ослабевает притяжение сознания ко всему земному. Здесь «легче приобщаться к Высшим Мирам» [7, 468, сент. 5]. И потому именно на высотах слышнее голос Учителя:
«Когда горы рождают вершины и пропасти устремляют на меня новые хребты гор,
Когда я прошёл все пустыни и когда я взошёл на все горы, что увижу, Владыко?
Увидишь Меня» [8, Июль. 28].
Также и красота, как явление Высшего Мира и как мост к Свету, встреченная в горах, завораживает сильнее и всеохватывающе и рождает величественный слог: «Синее небо граничит с чистым кобальтом, – определяет художник, – а бестравные купола-своды отливают золотом, а далекие пики кажутся ярко-белыми конусами. Вереница каравана не нарушает безмолвия самой высокой дороги мира» [2, с. 121].
Экспедиция планировала дойти до знаменитого Каракорумского перевала, затем через перевал Санджу пройти в Хотан. Путь через Санджу был труднее, но короче на шесть переходов. Подъем на Каракорум (18 964 фута) начали рано утром в условиях сильного холода и вьюги, скрывшей в густой белой мгле горные вершины. Не считая холодного ветра с колющими и режущими льдинками, плохой видимости и разреженного воздуха, вызывающего одышку, перевал оказался не труден. И подъем, и спуск прошли гладко. «Кругом – глубокое молчание, целый амфитеатр снеговых вершин. Тонкость жемчужных тонов, до сих пор не виданная. Полная луна, и молчание студеной, чистой, неопоганенной природы» [2, с. 122]. Для художника эти места стали школой жизни, в которой он оттачивал свое искусство и мастерство.
Преодолев Каракорумский перевал, путники достигли Китайского Туркестана. Пройдя такую трудную и одновременно прекрасную часть пути, очистив свой дух в условиях горной жизни, Николай Рерих не может не поделиться своим опытом и знанием, как старший товарищ, со своими неведомыми друзьями:
«Молодые друзья, вам нужно знать условия караванной жизни в пустынях, только на этих путях вы научитесь бороться со стихиями, где каждый неверный шаг – уже верная смерть. Там вы забудете числа дней и часы, там звезды заблестят вам небесными рунами. Основа всех учений – бесстрашие. Не в кисло-сладких летних пригородных лагерях, а на суровых высотах научитесь быстроте мысли и находчивости действия. Не только на лекциях в тепло натопленной аудитории, но на студеных глетчерах осознаете мощь работы материи, и вы поймете, что каждый конец есть только начало чего-то, еще более значительного и прекрасного» [2, с.117].
Литература:
1. Рерих Н. К. Сердце Азии. В кн.: Рерих Н.К. Цветы Мории. Пути благословения. Сердце Азии. Рига: Виеда, –1922.
2. Рерих Н. К. Алтай – Гималаи: Путевой дневник. – Рига: Виеда, 1992. – 336 с.
3. Грани Агни Йоги, 1966 г.
4. Рерих Ю. Н. По тропам срединной Азии. Пять лет полевых исследований с ЦентральноАзиатской экспедицией Рериха / Пер. с англ. И.И.Нейч, А.Л.Барковой – М.: Международный Центр Рерихов, Мастер-Банк, 2012. – 780 с.: 290 ил., карт.
5. Рокотова Н. Основы буддизма. Код доступа: https://roerich-lib.ru/e-i-rerikh/osnovy-buddizma.
6. Грани Агни Йоги. 1953 г.
7. Грани Агни Йоги. 1955 г.
8. Листы Сада Мории. Зов. 1922.
