Стихи Николая Рериха из сборника

"Цветы Мории"

 

СВЯЩЕННЫЕ ЗНАКИ

Мы не знаем. Но они знают. 
Камни знают. Даже знают 
деревья. И помнят. 
Помнят, кто назвал горы 
и реки. Кто сложил бывшие 
города. Кто имя дал 
незапамятным странам. 
Неведомые нам слова. 
Все они полны смысла. 
Все полно подвигов. Везде 
герои прошли. “Знать” — 
сладкое слово. “Помнить” — 
страшное слово. Знать и 
помнить. Помнить и знать. 
Значит — верить. 
Летали воздушные корабли. 
Лился жидкий огонь. Сверкала 
искра жизни и смерти. 
Силою духа возносились 
каменные глыбы. Ковался 
чудесный клинок. Берегли 
письмена мудрые тайны. 
И вновь явно все. Все ново. 
Сказка — предание сделалось 
жизнью. И мы опять живем. 
И опять изменимся. И опять 
прикоснемся к земле. 
Великое “сегодня” потускнеет 
завтра. Но выступят 
священные знаки. Тогда, 
когда нужно. Их не заметят. 
Кто знает? Но они жизнь 
построят. Где же 
священные знаки?

1915

 

УВИДИМ

Мы идем искать священные 
знаки. Идем осмотрительно и 
молчаливо. Люди идут, смеются, 
зовут за собою. Другие спешат 
в недовольстве. Иные нам 
угрожают. Хотят отнять 
то, что имеем. Не знают 
прохожие, что мы вышли 
искать священные знаки. Но 
угрожающие пройдут. У них 
так много дела. А мы 
будем искать священные 
знаки. Никто не знает, где 
оставил хозяин знаки свои. 
Вернее всего, они — на столбах 
у дороги. Или в цветах. 
Или в волнах реки. 
Думаем, что их можно 
искать на облачных сводах. 
При свете солнца, при свете 
луны. При свете смолы 
и костра, будем искать 
священные знаки. Мы долго 
идем, пристально смотрим. 
Многие люди мимо прошли. 
Право, кажется нам, они 
знают приказ: найти 
священные знаки. Становится 
темно. Трудно путь 
усмотреть. Непонятны места. 
Где могут они быть — 
священные знаки? Сегодня 
мы их, пожалуй, уже не 
найдем. Но завтра будет 
светло. Я знаю — мы их 
увидим.

1915

 

“НА ПОСЛЕДНИХ ВРАТАХ”

Нам сказали: “Нельзя”. 
Но мы все же вошли. 
Мы подходили к вратам. 
Везде слышали слово “нельзя”. 
Мы хотели знаки увидеть. 
Нам сказали: “Нельзя”. 
Свет хотели зажечь. 
Нам сказали: “Нельзя”. 
“Стражи седые, видавшие, 
знавшие! Ошибаетесь стражи! 
Хозяин дозволил узнать. 
Видеть хозяин дозволил. 
Наверно, он хочет, чтобы 
мы знали, чтобы мы видели. 
За вратами посланец стоит. 
Нам он что-то принес. 
Допустите нас, стражи!” 
“Нельзя”, — нам сказали 
и затворили врата. 
Но все же много врат 
мы прошли. Протеснились. 
И “можно” оставалось за нами. 
Стражи у врат берегли нас. 
И просили. И угрожали. 
Остерегали: “Нельзя”. 
Мы заполнили всюду “нельзя”. 
Нельзя все. Нельзя обо всем. 
Нельзя ко всему. 
И позади только “можно”. 
Но на последних вратах 
будет начертано “можно”. 
Будет за нами “нельзя”. 
Так велел начертать 
Он на последних 
вратах.

1916

 

НИЩИЙ

В полночь приехал наш Царь. 
В покой он прошел. Так сказал. 
Утром Царь вышел в толпу. 
А мы и не знали... 
Мы не успели его повидать. 
Мы должны были узнать повеленья. 
Но ничего, в толпе к нему подойдем 
и, прикоснувшись, скажем и спросим. 
Как толпа велика! Сколько улиц! 
Сколько дорог и тропинок! 
Ведь Он мог далеко уйти. 
И вернется ли снова в покой? 
Всюду следы на песке. 
Все-таки мы следы разберем. 
Шел ребенок. Вот женщина с ношей. 
Вот, верно, хромой — припадал он. 
Неужели разобрать не удастся? 
Ведь Царь всегда имел посох. 
Разберем следы упиравшихся. 
Вот острый конец боевой. 
Не похоже! Шире посох Царя, 
а поступь спокойней. 
Метными будут удары от посоха. 
Откуда прошло столько людей? 
Точно все сговорились наш путь 
перейти. Но вот поспешим. 
Я вижу след величавый, 
сопровожденный широким посохом 
мирным. Это, наверно, 
наш Царь. Догоним и спросим. 
Толкнули и обогнали людей. Поспешили. 
Но с посохом шел слепой 
нищий.

1916

 

ТРОПИНКИ

Царя мы настигнем в лесу. 
Не помешают нам люди. 
Там мы спросим Его. 
Но Царь всегда ходит один, 
а лес весь полон тропинок. 
Неизвестно, кто ими прошел, 
проходили жители ночи. 
Молчаливо прошли и ушли. 
Днем пустынно в лесу. 
Птицы молчат и ветер молчит. 
Царь наш далеко ушел. 
Замолчали пути и 
тропинки.

 

ПОВЕРИТЬ?

Наконец мы узнали, 
куда прошел Царь наш. 
На старую площадь трех башен. 
Там он будет учить. 
Там он даст повеления. 
Скажет однажды. Дважды 
наш Царь никогда не сказал. 
На площадь мы поспешим. 
Мы пройдем переулком. 
Толпы спешащих минуем. 
К подножию Духовой башни 
мы выйдем. Многим тот путь 
незнаком. Но всюду народ. 
Все переулки наполнены. 
В проходных воротах теснятся. 
А там Он уже говорит. 
Дальше нам не дойти. 
Пришедшего первым не знает 
никто. Башня видна, но вдали. 
Иногда, кажется, будто звучит 
Царское слово. Но нет. 
Слов Царя не услышать. 
Это люди передают их 
друг другу. Женщина — воину. 
Воин — вельможе. Мне передает 
их сапожник сосед. Верно ли 
слышит он их от торговца, 
ставшего на выступ крыльца? 
Могу ли я им 
поверить?

 

ЗАВТРА

Я знал столько полезных вещей 
и теперь все их забыл. 
Как обокраденный путник, 
как бедняк, потерявший имущество, 
я вспоминаю тщетно о богатстве, 
которым владел я давно; 
вспоминаю неожиданно, не думая, 
не зная, когда мелькнет погибшее 
знанье. Еще вчера я многое знал, 
но в течение ночи все затемнело. 
Правда, день был велик. 
Была ночь длинна и темна. 
Пришло душистое утро. 
Было свежо и чудесно. 
И озаренный новым солнцем 
забыл я и лишился того, 
что было накоплено мною. 
Под лучами нового солнца 
знания все растворились. 
Я более не умею отличить 
врага от друзей. 
Я не знаю, когда грозит мне 
опасность. Я не знаю, когда 
придет ночь. И новое солнце 
встретить я не сумею. 
Всем этим владел я, 
но теперь обеднел. 
Обидно, что снова узнаю 
нужное не ранее завтра, 
а сегодняшний день еще длинен. 
Когда придет оно — 
завтра?

 

ВРЕМЯ

В толпе нам идти тяжело. 
Столько сил и желаний враждебных. 
Спустились темные твари 
на плечи и лица прохожих. 
В сторону выйдем, там 
на пригорке, где столб стоит 
древний, мы сядем. 
Пойдут себе мимо. 
Все порожденья осядут внизу, 
а мы подождем. 
И если бы весть 
о знаках священных возникла, 
устремимся и мы. 
Если их понесут, 
мы встанем и воздадим почитание. 
Зорко мы будем смотреть. 
Остро слушать мы будем. 
Будем мы мочь и желать 
и выйдет тогда, когда — 
время.

 

В ТОЛПУ

Готово мое одеянье. Сейчас 
я маску надену. Не удивляйся, 
мой друг, если маска будет 
страшна. Ведь это только 
личина. Придется нам 
выйти из дома. Кого мы 
встретим? Не знаем. К чему 
покажемся мы. Против свирепых 
щитом защищайся. 
Маска тебе неприятна? 
Она на меня не похожа? 
Под бровями не видны 
глаза? Изборожден очень лоб? 
Но скоро личину мы 
снимем. И улыбнемся друг 
другу. Теперь войдем мы 
в толпу.

1918

 

НАПРАСНО

Не видно знаков священных. 
Дай глазам твоим отдохнуть. 
Знаю, они утомились. Закрой 
их. Я за тебя посмотрю. Скажу 
о том, что увижу. Слушай! 
Вокруг нас та же равнина. 
Седые кусты шелестят. 
Озера сталью сверкают. 
Безответно замерли камни. 
Блестят в лугах сияньем 
холодным. Холодны тучи. 
В морщинку сложились. Ушли 
бесконечно. Знают, молчат и 
хранят. Птицы не вижу. 
Зверь не бежит по равнине. 
По-прежнему нет никого. 
Никто не идет. Ни одной 
точки. Путника ни одного. 
Не понимаю. Не вижу. Не знаю. 
Глаз свой ты напрягал бы 
напрасно.

1918

 

В ТАНЦЕ

Бойтесь, когда спокойное придет 
в движенье. Когда посеянные ветры 
обратятся в бурю. Когда речь людей 
наполнится бессмысленными словами. 
Страшитесь, когда в земле кладами 
захоронят люди свои богатства. 
Бойтесь, когда люди сочтут 
сохранными сокровища только 
на теле своем. Бойтесь, когда возле 
соберутся толпы. Когда забудут 
о знании. И с радостью разрушат 
узнанное раньше. И легко исполнят 
угрозы. Когда не на чем будет 
записать знание ваше. Когда листы 
писаний станут непрочными, 
а слова злыми. Ах, соседи мои! 
Вы устроились плохо. Вы все 
отменили. Никакой тайны дальше 
настоящего! И с сумою несчастья 
вы пошли скитаться и завоевывать 
мир. Ваше безумие назвало самую 
безобразную женщину: желанная! 
Маленькие танцующие хитрецы! 
Вы готовы утопить себя 
в танце.

1916

 

ВЗОЙДУ

Голос еще раз подам. 
Куда от меня вы ушли? 
Вас мне снова не слышно. 
Голоса ваши в скалах 
заглохли. Я больше не отличу 
голос ваш от 
ветки падения, от взлета 
птицы случайной. Призывы 
мои для вас тоже исчезли. 
Не знаю, пойдете ли вы, 
но хочется мне еще на 
вершину подняться. Камни 
уже оголились. Мхи стали 
реже, а можжевельник 
засох и держится слабо. 
Аркан ваш пригодным 
был бы и мне, но и один я 
взойду.

1917

 

УВИДИШЬ

Что лицо мое греет? 
Светит солнце, теплом 
наш сад наполняет. 
Что там шумит? 
Море шумит. Хотя за 
скалистой горой его и не видно. 
Откуда аромат миндаля? 
Черемуха вся распустилась. 
Белым цветом залиты 
деревья. Яблони тоже 
цветут. Все разноцветно 
сверкает. Что перед нами? 
Ты стоишь на пригорке. 
Перед нами спускается сад. 
За лугом синеет залив. 
На той стороне холмы и 
леса. Темнеют сосновые 
горы. Очертанья уходят 
в даль голубую. Когда я 
увижу все это? Завтра 
увидишь.

1917

 

ПРИВРАТНИК

“Привратник, скажи, почему 
эту дверь затворяешь? Что 
неотступно хранишь?” — “Храню 
тайну покоя”. — “Но пуст ведь 
покой. Достоверные люди 
сказали: там нет ничего”. 
— “Тайну покоя я знаю. Ее 
охранять я поставлен”. — 
“Но пуст твой покой”. — 
“Для тебя он пуст”, — ответил 
привратник.

 

КЛЮЧИ ОТ ВОРОТ

Волшебником буду сегодня 
и неудачу в удачу я превращу. 
Заговорили молчавшие. 
Обернулись назад уходившие. 
Закивали все грозные. 
Поникли все угрожавшие. 
Мысли, пришедшие, как голубь, 
залегли для управления миром. 
Самые тихие слова принесли 
бурю. И ты шел, как тень 
того, что должно наступить. 
И ребенком ты станешь, 
чтобы стыд не мешал тебе. 
Ты сидел у проезжих ворот, 
доступных для каждого плута. 
Спрашивал, кто хочет тебя 
обмануть? Что тут удивительного? 
Удачливый охотник найдет 
достойную охоту. Найдет вне страха. 
Но получив удачу свою, 
уходя, знаю я, что не всех 
из вас я увидал. Лучшие 
встречи остались без 
завершенья. И много добрых 
мимо прошли или еще 
не дошли. А я их не знал. 
И переодетым я сидел между 
вами. И вы закутались 
в разные ткани. Молча 
хранили заржавленные ключи 
от ворот.

1917

 

К НЕМУ

Я нашел наконец пустынника. 
Вы знаете, как трудно найти 
пустынника здесь на земле. 
Просил я его, укажет ли 
он путь мой и примет ли 
он благосклонно мои труды? 
Он долго смотрел и спросил, 
что у меня есть самое любимое? 
Самое дорогое? Я отвечал: 
“Красота”. — “Самое любимое 
ты должен оставить”. — “Кто 
заповедал это?” — спросил я. 
“Бог”, — ответил пустынник. 
Пусть накажет меня Бог — 
я не оставлю самое прекрасное, 
что нас приводит 
к Нему.

1920

 

НАШ ПУТЬ

Путники, сейчас мы проходим 
сельской дорогой. Хутора чередуются 
полями и рощами. Дети заботятся 
о стадах. К нам дети подходят. 
Мальчик нам подал чернику 
в бересте. Девушка протянула 
пучок пахучей травы. Малыш 
расстался для нас со своей 
в полоску нарезанной палочкой. 
Он думал, что с нею нам 
будет легче идти. Мы проходим. 
Никогда больше не встретим 
этих детей. Братья, мы отошли 
от хуторов еще не далеко, 
но вам уже надоели подарки. 
Вы рассыпали пахучую травку. 
Ты сломал корзиночку из бересты. 
Ты бросил в канаву палочку, 
данную малышом. К чему нам 
она? В нашем долгом пути. 
Но у детей не было ничего другого. 
Они дали нам лучшее из того, 

что имели, чтобы украсить

                                    наш путь.

1917